Джулия Стюарт - Сват из Перигора

Гийом брел по Рю-де-Шато — руки в карманах, усы поникли под углом в тридцать градусов, — пытаясь придумать выход из ситуации. Мысли швыряло туда-сюда, точно в волнах. Собственных сбережений у него почти не осталось, а на помощь матушки уж точно рассчитывать не приходится. Нужно было найти новую работу, причем срочно. Но где? Все навыки Гийома ограничивались непревзойденной стрижкой «под бокс», приклейкой фальшивых баков и умением держать язык за зубами насчет прелюбодейных амуров, которыми, по их же собственным заверениям, грешили его клиенты. И хотя сами по себе навыки эти были полезными, применить их где-то еще представлялось весьма затруднительным.

Свернув за угол, парикмахер зашагал мимо церкви, избавленной от последних признаков красоты во время Революции.

— Доброе утро, Гийом, — окликнул его Марсель Кусси, старик-фермер, шаркая по дороге рабочими тапками. — Как жизнь молодая? Сто лет тебя не видал.

— Все хорошо, спасибо, — солгал Гийом.

— Слыхал про душ?

— Нет, — ответил Гийом Ладусет и продолжил путь.

Когда парикмахер поравнялся с заброшенной аптекой, сердце его внезапно подпрыгнуло.

— Вот оно! — громко воскликнул он. Приставив ладони к вискам, Гийом вытаращился сквозь витрину на полки с экзотического вида склянками, покрытыми пеленой вековой пыли. — Я стану аптекарем!

Аптека стояла закрытой еще со времен знаменитого мини-торнадо 1999-го. Многие полагали, что смерч обрушился на деревню в силу ее уникальной синоптической ситуации. Однако толпам метеорологов, нахлынувших в Амур-сюр-Белль в своих захватанных очках и вонючих непромокайках со всех концов Франции, так и не удалось прийти к единому мнению насчет причины сего природного катаклизма.

Разумеется, никто из них его не предсказывал. А если и предсказывал, то никому об этом не сообщил. Поначалу местные обитатели решили, что неизменный ветер тем злополучным утром просто задул сильнее. Однако уже к обеду Гийом Ладусет обзванивал своих клиентов, тех, кто пользовался париками, предупреждая что не стоит высовывать нос на улицу. Под вечер оставшихся снаружи селян приходилось ловить арканом и затягивать в дома поблизости. Всю ночь напролет черепицы цвета лосося дребезжали, как крышки кастрюль. Ветер визжал с такой силой, что местные жители перестали слышать споры соседей насчет того, что же делать дальше. Потеряв всякую надежду дожить до утра, они спустились в погреба, повытаскивали свои лучшие вина, баночки с фуа-гра, горшки с кабанятиной, трюфели в бутылках, консервированные утиные ножки, грецкие орехи в рассоле, маринованные белые грибы, вяленую оленину и, набив полный рот, принялись наперебой каяться друг другу во всех смертных грехах.

Ни один человек не сообразил, что Патрис Бодэн все еще где-то там, в самом аду. Неясно было и то, почему аптекарь не укрылся на ночлег раньше. Позже обсуждалась версия, что, поскольку Патрис был холостяком, когда запахло жареным, рядом не оказалось никого, кто велел бы ему отложить пестик и ступку. Известно лишь, что бедолага так и не продвинулся дальше бакалейной лавки. Ибо в следующее мгновение доходягу-аптекаря сорвало с места и унесло ввысь, и никто никогда его больше не видел.

Наутро обитатели деревни поняли, что они все еще живы, благодаря диким болям в животе, сопровождаемым отчаяннейшими позывами к рвоте. Но, извергнув тлетворное содержимое, внутренности тут же скрутились по новой, ибо до каждого вдруг дошло, какие тайны были поведаны накануне. Когда рвотные звуки стихли и воздух вновь наполнился воркованием вяхирей, в домах стали открываться ставни, наружу выглянули первые бледные лица. В итоге деревня недосчиталась нескольких амбарных крыш, два вывороченных с корнем дуба перегородили дверь Ива Левека, не давая дантисту возможности выйти из дома, а замок лишился очередной части своих бастионов.

Прежде других отсутствие Патриса Бодэна заметила Лизетт Робер, пришедшая в аптеку за таблеткой от нежелательной беременности. Увидев, что дверь заперта, Лизетт поспешила в соседний Брантом, но при этом она была так сильно поглощена собственными напастями, что совершенно забыла упомянуть об исчезновении фармацевта. Два дня спустя, когда многочисленные селяне бросились в аптеку в поисках средства от хронического запора и тщетно пытались достучаться, по деревне прошел слух, что аптекарь пропал. Полагая, что далеко уйти он не мог, провели беглый осмотр огородов и клумб. К концу недели, когда многим понадобились рецепты, на поиски отправили целую экспедицию. Прочесали все окрестные поля, но ничего достойного внимания так и не обнаружили — кроме оловянной лохани, четырех дохлых лимузенских коров и маслоотжимного пресса. Тогда решено было обследовать лес. Это предприятие большинство участников экспедиции расценило как удобный случай для сбора упавших каштанов, чем все дружно и занялись, попутно восторгаясь цельными зернами кукурузы в гигантских лепешках диких кабанов. Лишь после этого вызвали полицию. Но единственным, что удалось отыскать доблестным стражам порядка, были треснувшие аптекарские очки в золотой оправе, застрявшие в водостоке под крышей церкви. Еще несколько недель, во время дождя, селяне глядели в небо в надежде, что аптекарь вот-вот сойдет. Однако вскоре к его отсутствию привыкли, и когда тысячи журавлей, хлопая крыльями, потянулись над деревенскими крышами, подавая сигнал к началу зимы, жители перестали выжидающе смотреть в облака, а мамаши использовали прискорбное исчезновение аптекаря как предостережение своим чадам, чтоб ели побольше мяса.