Дмитрий Калюжный - Житие Одинокова

Анна Прокофьевна рассказала, что до начала заседания поднялась посмотреть, как там наверху, в вестибюле. Вышла ненадолго подышать свежим воздухом. Вся площадка перед станцией была заполнена машинами, и они продолжали прибывать. На улице и в вестибюле было очень людно, весело, радостно. Прибывали артисты: из Куйбышева прилетели солисты Большого театра Козловский, Рейзен, Барсова и другие. Она очень любила Козловского, взяла у него автограф.

Наконец, со стороны станции «Белорусская» подошли два моторных вагона, в которых приехали И. В. Сталин и другие руководители.

Васина мама подробно рассказала мне о том заседании. Она же присутствовала от начала до конца. И я в первой редакции своей книги сделал большую главу об этом, даже поместил речь товарища Сталина. Но потом я эту главу убрал — Вы понимаете, почему. Если захотите, я её Вам пришлю.

…Выспаться толком не дали. Подняли, не было ещё и четырёх часов. А то и половины четвёртого. Василий встал, как чумной, только ледяная вода из крана и спасла: плеснул на себя, растёрся холстиной, подышал — проснулся наконец.

Выстроили в спортзале. Майор зачитал приказ: сегодня, 7 ноября 1941 года, в честь 24-й годовщины Октябрьской революции — военный парад на Красной площади в Москве. Начало парада в 8 часов утра. Командование парадом возложено на генерал-лейтенанта Артемьева, принимает парад заместитель наркома обороны СССР маршал Советского Союза Будённый.

— Всем оправиться, проверить одежду и обувь, завтрак через полчаса, выход через час!

Бойцы потянулись из зала.

В пять утра по всей Красной площади от Москворецкого моста до Исторического музея выстроились войска: их сводный стрелковый батальон, краснофлотцы, бойцы дивизии имени Дзержинского, артиллеристы. Занял своё место сводный оркестр. Ветер гнал морозную пыль. Небо тусклое, морозец — градусов шесть или восемь.

— А то и десять, — прошептал Федотов.

Им довелось увидеть редкое зрелище: демаскировку Кремля. Звёзды на башнях расчехлили ещё до их прихода, а теперь их для проверки зажгли и выключили, чтобы окончательно зажечь перед началом парада. Снимали маскировку с Мавзолея. Уносили раскрашенные фанерные строения, придававшие площади совсем чуждый вид.

Участники парада были одеты тепло и добротно. Кто в бушлатах, кто в шинелях, кто в полушубках, некоторые в шапках, как Васькино подразделение, а другие в стальных шлемах, с автоматами или винтовками.

Время от времени бойцов небольшими группами уводили в ГУМ греться. Там под стеклянными галереями разместились медсанбаты, а позади здания стояли ряды карет «скорой помощи», на случай, если прорвутся немецкие бомбардировщики. Все знали: приказано парад войск не останавливать ни при каких обстоятельствах.

Рассветало. И хоть солнце не показало народам свой лик, всё же стало светлее, и Василий смог полюбоваться Мавзолеем. Прекрасное сооружение! Великое! Редкое! Попытался вспомнить, где и чем оно облицовано. Он же геолог, в конце концов! Тёмно-красный гранит с Украины. Ступени из тёмно-серого габбро тоже с Украины. Малиново-красный кварцит верхушки, чёрные траурные полосы в облицовке — с карельских месторождений. А с Алтая ничего…

Вспомнил с тёплым чувством своих соучеников с геологического, даже Гарика Вяльева, приспособленца, сынка замнаркома… А где Надя Присыпкина? Она, помнится, собиралась ехать на Украину, на мраморные рудники. Успела ли уйти при наступлении немцев?.. Вспомнил доцента Загребского, Мирона Семёнова… Где они? Живы ли?

Он перевёл взгляд на стены Кремля. Цвет их, из-за летящего снега, не определялся.

Василий почувствовал дрожь. Не от холода, нет — от понимания того, что, глядя на эти седые стены, он прикоснулся к загадке: что такое Власть? Кремль! Вокруг него много столетий вертится жизнь страны, и даже жизнь окружающих стран. Что в нём такого? Какие-то люди, попав сюда, направляют движение народных масс. Почему? Потому, что оказались именно в Кремле? Или потому, что именно они — такие особые люди?..

Но люди, они же разные. Уж он-то за последние полгода повидал многих в самых суровых обстоятельствах. У каждого свои характеры, нравы, знания, настроения. Миллионы оттенков отношений: дружба, вражда или равнодушие, доверчивость или подозрительность, хитрость и жадность… Наверняка то же самое и в самых верхах. Как же из таких разных людей получается структура — надёжная, как гранит? Ответственные работники попадают туда разными путями. Что держит их? Идея Ленина? Воля Сталина? Ладно, сейчас у нас есть Сталин. А раньше?