Юрий Азаров - Подозреваемый

— И что Касторский?

— Он смеялся и говорил, что скоро, через год-два, все кончится в мире прахом, потопом и новым пришествием…

Ириша, так казалось Петрову, говорила искренне, и он слушал ее внимательно, изредка задавая вопросы.

Когда Петров наконец поднялся, Ириша сказала:

— Я ни в чем не виновата. Это они все. Я поняла, что ошибалась. Сделайте так, чтобы меня выпустили отсюда.

Совсем по-другому держалась Саша. Она вела себя агрессивно:

— В чем вы меня хотите обвинить? Лесбиянство — это не наркотики. Не подлежит преследованию. К тому же я не лесбиянка! — Она расхохоталась. — Вы, должно быть, отличаете ласки от нормальных половых связей?

Петров несколько не то чтобы смутился, а замешкался с ответом.

— Я здесь углядел другое. Целую цепь нарушений норм нормальной человеческой жизни. Меня интересуют истоки, причины порока.

— Вас интересует нравственная сторона дела. Я, как вы знаете, философ по образованию. Правда, университет я не закончила еще, но дело не в этом. Так вот, я хочу все поставить на свои места. Ничего безнравственного у Касторского не было. Мы изучали удивительные, беспредельные возможности нашего тела. Некоторые тренируют свои способности к ясновидению, учатся определять болезни, а мы работали в гедонистическом ключе. Касторский утверждает, что удовольствие не только снимает напряжение, но и противостоит злу, разрешает сложнейшие противоречия, излечивает от любых недугов. Касторский показывал результаты своих исследований. Медицинские анализы дали удивительную картину изменения общего состояния девочек после чувственного сеанса. Да, не смейтесь, это самые настоящие сеансы здоровья. Сеансы красоты, если хотите!

— Какое кощунство! — заметил Петров.

— У нас с вами разные взгляды. Красота должна спасти мир, — это не мои слова. Это Достоевский. Так вот мы были заняты поиском новой красоты.

— В башкирских сакомах, похищенных вами?

— Это другое, — ответила Саша. — Кстати, я не похищала, а приобрела их частным путем за две тысячи баксов. На всякий случай, вещи дорогие, у меня хранятся и расписки… Это понятно. А вот другое, чего вы понять не можете…

— Чего же?

— Чисто психологический момент…

— Ну?

— Если наш последующий этап — самоотречение, то этот сегодняшний период жизни означал познание той красоты, которая заключена в богатстве. Человек должен пройти все стадии развития. Одна из низменных стадий — достижение богатства. Я только вступила в эту стадию, Касторский, наоборот, ее завершал. Так вот, после этой первой стадии мы должны были перейти к следующей — к отречению от материальных благ.

— И что тогда?

— Тогда наступит стадия обретения духовной красоты.

— Это же все — ложное учение, мнимая красота, — тихо и с глубоким сожалением проговорил Петров.

— Кто вам сказал?! — взвилась Саша. — Кто вам дал право судить и определять, что есть мнимая и что есть истинная красота?!

— Существует культурно-историческая практика.

— Ваша культурно-историческая практика привела человечество к войнам, разбою, лжегуманизму, который уничтожит всех людей на планете да и саму планету отправит в тартарары!

Петров вскипел:

— Разбоем-то как раз и занимаются отбросы человечества типа Касторского, Щеглова и Шамрая.

Снова взвилась Копосова:

— Вы Шамрая не трогайте. Может быть, он единственный и есть тот самый истинный человек. Сейчас все перевернуто с ног на голову. А он продолжает жить естественной жизнью.

— Как это?

— По Дарвину. По законам леса.

— Вы хотите сказать, джунглей?

— Не была там. Впрочем, это к делу не относится. Я не желаю больше вести разговор. И просьба одна к вам. Мне нужно переговорить с Тепловым… Не могли бы вы организовать эту встречу…

Я знал, что Щеглова нашли мертвым неподалеку от гостиницы "Заря". Экспертиза показала, что он принял яд. Говорили, что его отправил на тот свет Касторский, но прямых доказательств этому не было. Касторский начисто отрицал какие бы то ни было обвинения в своей причастности к убийствам. Не отрицал он только того, что Щеглов помогал ему в поиске кулона, который он готов был купить за любые деньги. Даже показал позже Петрову расписки (комиссионные), которые получил от Щеглова и Инокентьева. В расписках значилось, что им была выдана значительная сумма в счет тех услуг, которые ими были оказаны Касторскому.

Меня, как и Петрова, интересовал образ мышления Касторского, ведь он умел производить выгодное впечатление на всех, с кем соприкасался. Впрочем, многие потом утверждали, что он нес сущую околесицу, только бы как-то прикрыть свои преступления.