Джоди Пиколт - Девятнадцать минут

Джордан улыбнулся — впервые с тех пор, как они поехали в суд.

— Это ты их для нас нашла?

Селена сжала его локоть.

— Можешь поблагодарить меня позже, — сказала она.

Его клиент выглядел так, будто собирался упасть в обморок. Джордан кивнул помощнику шерифа, который провел его в камеру, где Питера содержали в здании суда, и присел.

— Дыши, — скомандовал он.

Питер кивнул и наполнил свои легкие. Он весь дрожал. Джордан этого ожидал, он видел это перед каждым судом, в котором участвовал. Даже самые хладнокровные преступники вдруг начинали паниковать, когда понимали, что настал день, когда решается их жизнь.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал Джордан и достал из кармана очки.

Очки были с толстыми линзами в широкой черепаховой оправе, совершенно непохожи на очки в тонкой оправе, которые носил Питер.

— Я не буду, — сказал Питер, и его голос дрогнул. — Мне не нужны новые очки.

— Все равно возьми.

— Зачем?

— Потому что все их заметят на твоем лице, — ответил Джордан. — Я хочу, чтобы ты выглядел так, будто никогда в жизни не сможешь видеть так, чтобы застрелить десять человек.

Руки Питера вцепились в металлический край скамейки:

— Джордан? Что со мной будет?

Есть клиенты, которых необходимо обманывать. Просто для того, чтобы они могли продержаться на суде. Но сейчас Джордан решил, что Питер заслуживает правды.

— Я не знаю, Питер. У тебя не очень хорошее положение слишком много улик. Шансы, что тебя оправдают, практически равны нулю, но я сделаю для тебя все, что в моих силах. Хорошо? — Питер кивнул. — Все, чего я от тебя хочу, это чтобы ты вел себя там спокойно. Ты должен вызывать жалость.

Питер опустил голову, его лицо исказилось. «Да, вот так», — подумал Джордан, но потом понял, что Питер заплакал.

Джордан отошел к двери камеры. Этот момент ему, как адвокату, был тоже знаком. Джордан обычно давал возможность клиенту поплакать в последний раз наедине, прежде чем они отправятся в зал суда. Это его не касалось. Честно говоря, Джордан думал только о деле. Но он слышал, как Питер всхлипывает за его спиной, и что-то в этой грустной песне задело Джордана за живое. Не успев хорошо подумать, он обернулся и опять присел на скамейку. Он обнял Питера за плечи и почувствовал, как рядом с ним мальчик расслабился.

— Все будет хорошо, — сказал он, надеясь, что говорит правду.

Диана Левен осмотрела переполненный зал и попросила судебного пристава выключить свет. Она нажала клавишу на своем ноутбуке и начала выступление.

На экране за спиной судьи Вагнера появилось изображение школы Стерлинг Хай. На заднем плане — синее небо и несколько снежно-белых облачков. На ветру полощется флаг. Три школьных автобуса выстроились в колонну перед основным зданием. Диана дала возможность посмотреть на этот снимок в тишине пятнадцать секунд.

В зале суда стало так тихо, что было слышно, как гудит ноутбук стенографистки.

«О Господи, — подумал Джордан. — И мне придется сидеть здесь следующие три недели».

— Вот так школа Стерлинг Хай выглядела 6 марта 2007 года. Было 7.50 утра, и уроки только что начались. Кортни Игнатио сидела на уроке химии, писала контрольную. Уит Обермейер в кабинете директора писал объяснительную записку, потому что опоздал в то утро из-за проблем с машиной. Грейс Мурто вышла из кабинета медсестры, где попросила таблетку от головной боли. Мэтт Ройстон был на уроке истории со своим другом, Дрю Джирардом. Эд МакКейб писал на доске домашнее задание по математике, которую преподавал. В 7.50 шестого марта никто из этих людей, как и любой другой из школы Стерлинг Хай, не предполагал, что этот день окажется не таким, как всегда.

Диана нажала на клавишу, и появилась другая фотография: Эд МакКейб лежит на полу, его внутренности вываливаются из брюшной полости, а рыдающий ученик обеими руками зажимает зияющую рану.

— А вот так школа Стерлинг Хай выглядела в 10.19 утра шестого марта две тысячи седьмого года. Эд МакКейб так и не задал домашнее задание по математике, потому что девятнадцатью минутами ранее Питер Хьютон, семнадцатилетний ученик Стерлинг Хай, ворвался в класс. У него в рюкзаке находились четыре единицы огнестрельного оружия — два короткоствольных дробовика и два заряженных полуавтоматических пистолета девятого калибра.

Джордан почувствовал, как его дернули за локоть.

— Джордан, — прошептал Питер.

— Не сейчас.

— Меня сейчас вырвет…

— Проглоти, — приказал Джордан.