Джоди Пиколт - Девятнадцать минут

У всех влюбленных со временем вырабатывается некий ритуал. Возможно, вы даже этого не осознаете, но ваши тела выполняют определенные па: прикосновение бедра, легкое касание волос. Стаккато поцелуя, пауза, длинный поцелуй, скольжение его рук под твоей рубашкой… Ты знаешь все это наперед, Но это хорошо. Именно так вы приспосабливаетесь друг к другу и именно поэтому, когда вы долго встречаетесь, вы не ударяетесь зубами во время поцелуя, не цепляетесь носами или локтями.

У Мэтта и Джози тоже был свой ритуал. Когда они начинали заниматься любовью, он наклонялся над ней и смотрел на нее так, словно не видел ничего вокруг. Она поняла, что это было похоже на гипноз, потому что через некоторое время у нее тоже появлялось такое ощущение. Тогда он целовал ее, так медленно, едва касаясь ее рта, пока она сама не прижмется к нему крепче. Он прокладывал себе путь вниз по ее телу, ото рта к шее, от шеи к груди, а потом его пальцы совершали разведывательную экспедицию под пояс ее джинсов. Все это занимало около десяти минут, а потом Мэтт скатывался с нее и доставал из бумажника презерватив, чтобы заняться сексом.

Джози не могла сказать, что ей это не нравилось. Если говорить честно, ей нравился этот ритуал. Она чувствовала себя как на американских горках — поднимаешься вверх, зная, что будет за поворотом, и зная, что ничего не сможешь сделать, чтобы это остановить.

Они были в ее гостиной, в темноте, с включенным телевизором. Мэтт уже снял с нее одежду и теперь навис над ней, словно волна цунами, стягивая свои трусы. Высвободившись, он устроился между ног Джози.

— Эй, — позвала она, когда он попытался войти в нее. — Ты ничего не забыл?

— Ну, Джо. Только один раз. Я не хочу, чтобы между нами что-то было.

Она уже знала о том, что его слова заставляют ее таять, так же как и его поцелуи и прикосновения. Она ненавидела запах резины, который появлялся в воздухе, когда он разрывал упаковку с презервативом, и оставался на его руках, пока они не закончат. Господи, неужели может быть что-то лучше, чем чувствовать Мэтта внутри? Она совсем немного подвинулась, почувствовала, как ее тело слилось с его, и ее ноги задрожали.

Когда у Джози в тринадцать лет начались месячные, у них с мамой не было разговора по душам, который бывает между матерью и дочерью в таких случаях. Вместо этого Алекс дала ей книгу со статистикой.

— Каждый раз, когда ты занимаешься сексом, ты можешь забеременеть или не забеременеть, — сказала мама. — Пятьдесят на пятьдесят. Поэтому не нужно обманывать себя, думая, что если только один раз не предохраниться, то шансы будут в твою пользу.

Джози попыталась оттолкнуть Мэтта.

— Мне кажется, нам не следует этого делать, — прошептала она.

— Заниматься сексом?

— Заниматься сексом без… ну, ты понимаешь. Без ничего.

Он разочаровался, Джози поняла это по тому, как на мгновение застыло его лицо. Он вышел из нее, достал свой бумажник и нашел презерватив. Джози взяла его из рук Мэтта, разорвала упаковку, помогла надеть его.

— Когда-нибудь, — начала она, но в этот момент он поцеловал ее, и Джози забыла, что собиралась сказать.

Еще в конце ноября Лейси начала разбрасывать кукурузу на заднем дворе, чтобы помочь оленям перезимовать. Многие из местных жителей не одобряли тех, кто подкармливает оленей зимой, — преимущественно те, чьи сады летом страдали от выживших оленей, — но для Лейси это было своего рода искуплением. Пока Льюис ходит на охоту, она будет делать то немногое, что может восстановить равновесие.

Она надела тяжелые сапоги — на улице было все еще много снега, но уже достаточно потеплело и деревья пустили сок, так что по крайней мере теоретически, весна наступила. Едва выйдя из дома, Лейси почувствовала запас кленового сиропа, который варили соседи, словно кристаллы карамели висели в воздухе. Она отнесла ведро с кормовой кукурузой к качелям на заднем дворе — к деревянной конструкции, где мальчики играли, когда были маленькими, и которую Льюис все никак не соберется разобрать. — Мама.

Лейси обернулась и увидела Питера. Он стоял рядом, глубоко засунув руки в карманы джинсов. На нем была футболка и теплая безрукавка, и ей показалось, что ему должно быть смертельно холодно.

— Привет, дорогой, — сказала она. — Что случилось?

Она могла бы сосчитать на пальцах, сколько раз в последнее время он выходил из своей комнаты, а тем более из дома. Она понимала, что это обычный симптом переходного возраста для подростка — скрыться в своей норе и заниматься какими-то своими делами за закрытой дверью. В случае Питера это был компьютер. Он был постоянно включен — Питер не столько сидел в Интернете, сколько занимался программированием. Как она могла винить его за такое увлечение?