Элис Хоффман - Помеченная звездами

Джек бился о стойло и оглушительно ржал, когда Эльв пришла в конюшню в то утро. Девушка свистнула, и конь подбежал к ней, как огромный ученый пес. Иногда Эльв сидела на соломе в стойле Джека и просто разговаривала с ним. Он смотрел на нее большими темными глазами, и ей хотелось плакать не крокодильими слезами, а настоящими. Возможно, она сбежит вместе с ним. Или оставит его стойло открытым, чтобы он сумел удрать на свободу. Лошади не судили Эльв по внешности и не понимали, что она отмечена и погублена. Им было все равно, что с ней случилось дурное и никто ее не понимал. Им было все равно, что она носила уродливую одежду, тушила сигареты о кожу, сидела на сене и плакала при мысли о том, как долго Клэр ждала ее на углу — весь день, пока не опустилась темнота и в воздухе не закружились мошки. Клэр плакала много часов подряд, ее горячее лицо было в потеках слез. Эльв пришлось ее утешать.

Иногда Эльв и Майкл прятались за конюшней и курили сигареты, которые ему контрабандой проносил брат. Эльв уже делала за Майкла все уроки, даже математику. В последнее время она пропускала вечерние занятия ради «Алой буквы». Иногда даже предпочитала книгу Арнеллю. Эльв ненавидела Димсдейла и хотела, чтобы он понес заслуженное наказание. Это придуманная история, так что мерзкий смертный получит по заслугам, а погубленная им девушка повернется и уйдет.

Однажды ветреным днем Эльв возвращалась из конюшни, когда Майкл выходил из здания администрации. Благодаря Эльв он стал отличником и получил право видеться с родными наедине. Его навещал только брат из Нью-Йорка. Эльв стояла в высокой траве, которая уже стала светло-зеленой. Весна вступала в свои права, земля была грязным месивом, а воздух — холодным и свежим. Эльв провела в Уэстфилде шесть месяцев. Внешний мир словно перестал существовать. Она с трудом могла представить мамино лицо, не распечатывала ее письма. Жизнь до Уэстфилда слилась в единое пятно. Эльв была готова принять будущее. Она ждала новой жизни.

Она сбросила куртку, как только солнце стало припекать, хотя воздух еще был холодным. Жители Нью-Гэмпшира с нетерпением ждали весны, и Эльв вместе с ними. Она носила безразмерные джинсы и свитер поверх зеленой футболки. Эльв знала, что кошмарная одежда призвана стереть ее индивидуальность. В Уэстфилде все были равны в своем уродстве. На Эльв были резиновые сапоги, забрызганные грязью. Длинные черные волосы — единственное, что осталось от нее прежней. И все же, стоя в высокой траве, она была полна надежд. Где-то должен быть другой мир. Там ее поймут без слов.

Майкл рассказывал брату об их бывшем соседе, которого только что замели, но Лорри не слушал. Ему исполнилось двадцать пять, и он был сам себе хозяин. Между братьями пролегала пропасть в восемь лет, и они были совершенно разными людьми. Майкл — хвастун, а Лорри — выдумщик. Майкл угонял машины, жадно хватал все, до чего мог дотянуться, и неизменно попадался. Лорри убеждал людей отдать ценности по доброй воле. Он был худым и высоким, темноволосым, с тяжелыми веками и сверхъестественной способностью читать мысли. Женщины говорили, что у него убийственная улыбка и перед ним трудно устоять. Все соглашались — он мог заговорить кого угодно и своими речами отвести от себя любую беду. В городе его узнавали по татуировкам. На одной его кисти был терновый венец, на другой — венец из роз. Над венцами сияли черные звезды. Тыльная сторона руки — одно из самых болезненных мест для татуировки, кожа на ней тонкая, как бумага, но Лорри это не остановило. Он решил, что любая стоящая история имеет свою цену. Татуировки расскажут историю за него, если ему не хватит времени, сил или мужества.

Он увидел, как из конюшни вышла девушка и остановилась в траве. За ее спиной летели волосы. В воздухе висела пыльца, все было туманным и зеленым.

— Кто это? — спросил он брата.

— Да так, одна провинциальная потаскушка. Родители решили, что она неуправляема. Я заставляю ее делать мои домашние задания. — Майкл любил прихвастнуть перед братом. — Она для меня что угодно сделает.

Лорри засмеялся. В отличие от младшего брата ему незачем было хвастать. Он просто знал, чего хочет.

— Уже нет.

Эльв увидела Майкла и его гостя, но решила, что ее не заметили. Она полагала себя невидимой. Она была в Арнелле, далеко от грязной, едва зеленой весны. Гуляла по полю с фиалками размером с капусту и ядовитыми черными помидорами — «яблоками любви», которые словно вопрошали: «Осмелишься нас попробовать?» Эльв отправлялась туда всякий раз, покидая конюшню. В Нью-Гэмпшире она была никем, камешком в траве, но ее демоническая свита захватила другой мир. Демоны преследовали фей-предательниц, которые малодушно хотели заключить сделку с людьми. Они построили дома из грязи и соломы и окружили их черными камнями мести, проклятием для любого, кто попытается причинить им вред.