Вадим Смоленский - Кремниевый Моцарт

Бабушку моей молодой жены звали Луэлла Александровна. Родственники и друзья называли ее "Люля". Мне тоже было пожаловано право называть ее так - в порядке подарка ко дню рождения. Тогда ей было семьдесят девять.

"10 февраля 1910 г.", - было написано в люлином паспорте. И дальше:

"Чикаго, США".

Ее отец, Александр Михайлович Краснощеков, член РСДРП с 1896 года, попал в Америку как политэмигрант. Там он сперва работал портным и маляром, затем окончил Чикагский университет и стал весьма успешным адвокатом. Когда дочери исполнилось семь лет, новости из России позвали его назад. Он добрался до Владивостока, возглавил Дальсовнарком, провел всю гражданскую войну то в боях, то в бегах, то в тюрьмах; в 1920 году занял должность председателя правительства буферной Дальневосточной республики, а через год с небольшим был переведен в Москву для налаживания новой банковской системы и вообще финансов. Вождь мирового пролетариата, покуда был жив, ценил энергичного и знающего работника и всячески ограждал от нападок.

В Москве Краснощеков встретил Лилю Юрьевну Брик. Знакомство, быстро переросшее в роман, имело два последствия: во-первых, сильнейший кризис в отношениях Лили с Маяковским, а во-вторых, отъезд жены Краснощекова Гертруды обратно в США. Шестилетний сын уехал вместе с матерью; дочь выразила желание остаться с отцом. Когда же в сентябре 1923 года отца арестовали по обвинению в "злоупотреблении властью" и посадили в Лефортово, Лиля Юрьевна взяла девочку к себе. Через год Краснощекова выпустили, но он еще долго поправлял подорванное тюрьмой здоровье в больницах и санаториях. Так юная Луэлла провела несколько лет внутри знаменитой семьи Маяковского-Бриков, споры о которой не утихают по сей день.

Отец ее тем временем попадал во все большую опалу. Последние годы он занимался "новыми лубяными культурами", добиваясь повышения урожаев конопли и кендыря. Заканчивается его биография, как у тысяч других - расстрелян в тридцать седьмом, реабилитирован в пятьдесят шестом. Где находится могила, дочь узнала лишь в девяностые годы, незадолго до смерти.

А в двадцать лет она вышла замуж за Илью Варшавского, выпускника ленинградской мореходки, который лихо отбил ее у Льва Кассиля. В 1933 году у них родился сын Виктор.

Люля любила рассказывать, как маленький Витя норовил назвать Лилю Брик "тетей", чего та на дух не переносила. Как-то раз она нагнулась к нему и строго сказала:

- Меня зовут Лиля Юрьевна!

- А меня Виктор Ильич! - не растерялся мальчик.

Говорят, что именно Лиля Юрьевна первой разглядела в Илье Варшавском писательский талант и уговорила взяться за перо. Но, наверное, и она не предполагала, что это перо окажется научно-фантастическим. Несколько десятков коротких рассказов Ильи Варшавского вошли в золотой фонд советской фантастики, а братья Стругацкие назвали его своим учителем. К сожалению, смерть от рака легких в 1974 году не дала ему написать всего, что он мог и хотел.

Восьмидесятилетняя Луэлла Александровна Варшавская жила воспоминаниями. Воспоминания были ее упоением, ее коньком, ее миссией - она хотела донести до людей все, что знала и помнила о незаурядных личностях, с которыми ее сводила судьба. С ней встречались историки и биографы, брали интервью журналисты, снимало телевидение. Очень хорошую телепрограмму сделал о ней Вениамин Смехов. С расспросами приезжал даже один японский писатель, выпустивший потом книгу о Краснощекове с дурацким названием "Человек, который хотел построить в России Америку".

Понятно, что интервьюеров более всего интересовали подробности о треугольнике Лиля-Ося-Володя. Увы, в люлиной трактовке их отношений не было ничего жареного. Напротив, она подавала их в исключительно возвышенном ключе:

- Они все были такие хорошие! Они все так друг друга любили! Если бы вы только знали!

Люля ревниво относилась к своей роли последней свидетельницы романа века. Ее очень сердили альтернативные гипотезы о жизни и смерти Маяковского, расплодившиеся при Горбачеве. Сергей Курехин в одном интервью поведал, что коллекционирует утюги и гордится тем, что имеет в своем собрании несколько редких утюгов из личной коллекции Маяковского. Люля недоумевала:

- Что он несет?.. Маяковский никогда не коллекционировал утюги!..

Ее квартира напоминала музей. На самом почетном месте висел фотопортрет Лили Юрьевны в профиль. В отличие от большинства других ее фотографий, она выглядела на нем красавицей (впрочем, самой Лиле Юрьевне, по словам Люли, этот портрет активно не нравился). Помню, как Люля сказала своим трехлетним правнукам: