Вильям Козлов - Когда боги глухи

— А как… наши соседи? — кивнул Павел Дмитриевич на дом Ивана Широкова. И вспомнил, что своим детям-то ничего не привез, — ему ведь и в голову не могло прийти, что вот так возьмет и заявится в Андреевку.

— Хорошо живут Иван и Лида, — ответил отец. — Он уважает ее, слова худого не скажет. Я рад за них. Лариса частенько после школы забегает ко мне — обед сварит, приберется… А Валентин пошел по стопам прадеда: ездит помощником машиниста, живет в Климове.

— Не женился еще?

— Ну и батька! — осуждающе покачал головой Дмитрий Андреевич. — Ничего не знает про родного сына!

— Я ему несколько раз писал, а он отделывается поздравительными открытками, — сказал Павел Дмитриевич.

— Тебе ли упрекать его?..

— Лариса-то когда придет?

— Объявится, — сказал отец. — Ты хоть узнаешь ее? Невеста, на будущий год десятилетку заканчивает.

— Пойду ей подвенечное платье куплю, — пошутил Павел Дмитриевич и зашагал по тропинке к калитке.

Шагая с Ларисой вдоль железнодорожного полотна, Павел Дмитриевич не увидел знакомого с детства семафора — вместо него стоял невысокий трехглазый светофор; исчезли и провода на колесиках, которые приводили семафор в действие. Помнится, они с Вадимом Казаковым — им тогда было лет по шесть — как-то выбили камнем пару роликов из гнезда для самокатов. Дед Андрей узнал об этом, узким ремнем сильно выпорол обоих и запер в тесной, пахнущей мышами кладовке до вечера. Оказывается, когда нужно было открыть семафор, он из-за повреждения не сработал, и поезд остановился сразу за висячим мостом через Лысуху…

Небо было низкое, серое, чуть накрапывал дождик. Идея прогуляться до речки возникла у Павла Дмитриевича, дочь охотно составила ему компанию. Ларисе скоро шестнадцать, но, в отличие от нынешних акселераток, она была невысокого роста, грудь почти незаметна, на круглом, чуть веснушчатом лице с маленьким вздернутым носиком — большие ласковые глаза. Точно такой в молодости была ее мать, Лида Добычина, когда Павел впервые увидел ее на танцах. И смешлива в мать. Влетев к Абросимовым, с ходу повисла на шее огромного отца — ему пришлось нагнуться — и расцеловала его в обе щеки. Признаться, он не ожидал столь бурного проявления чувств. Раньше Лариса была гораздо сдержаннее.

Он вручил ей купленные в сельпо красивые резиновые сапожки с пушистой белой подкладкой внутри — их и была всего одна пара. Девочка заявила, что всю жизнь мечтала о таких, и тут же надела, сбросив у порога стоптанные туфли. Сапоги оказались велики, но неунывающая Лариса заявила, что это даже лучше — она будет носить с толстыми шерстяными носками.

Крошечные блестящие капельки посверкивали на ее рыжеватых волосах, пушистый помпон на шапочке смешно подпрыгивал при каждом шаге. Лариса оживленно рассказывала, как нынче на уроке немецкого Ваня Александров с задней парты запустил авиамодель с бензиновым моторчиком. Самолетик угодил в электрическую лампочку и упал на стол учительницы. Шуму было, пришел директор…

— Сын Бориса Александрова? — уточнил Павел Дмитриевич.

— Ну да, этого пьяницы… Вообще-то Ваня умный и добрый, я на велосипеде ездила с ним на рыбалку на Утиное озеро. Снимет с жерлицы три-четыре щуки, а остальных на волю вольную отпустит. А когда Тольку Корнилова на болоте укусила гадюка, Ваня перетянул ему ремнем ногу и высосал яд из ранки… Кто бы другой так поступил?

— Нравится он тебе?

— Я с ним на озере один раз поцеловалась, — призналась Лариса.

Павел Дмитриевич подумал, что в свое время в десятом классе мальчишки с девчонками не целовались, разве что на танцы в клуб бегали, да и то, завидев там кого-нибудь из учителей, старались поскорее ретироваться.

Павлу Дмитриевичу интересно было узнать, как живут Иван Широков и Лида Добычина, но язык не поворачивался спросить, а дочь эту тему не затрагивала. Вот Валентин уже оторвался от них, живет самостоятельно, на будущий год и Лариса закончит школу… Он знал, что она способная девочка и учится на пятерки.

— Лара, а что ты думаешь делать после школы? — спросил он.

— Ваня Александров говорит, что учиться ему до чертиков надоело, — задумчиво сказала дочь. — Лишь бы дотянуть до выпускных экзаменов, а потом он подаст документы в авиационное училище. Хочет быть летчиком.

— Бог с ним, с Иваном, ты-то чего хочешь?

— Дедушка был учителем, ты педагог, наверное, и мне на роду написано быть тоже учительницей, — улыбнулась Лариса.

— Лара, после школы приезжай ко мне в Москву? — предложил он. — Будешь там учиться и жить у меня.