Вильям Козлов - Когда боги глухи

Вадим впервые был в квартире такого известного писателя, он смущался и больше слушал. Иногда в комнату заглядывала жена писателя — Анастасия Петровна. Вадиму пришлось несколько раз про себя повторить ее имя-отчество, чтобы не забыть. Грузная, большая и широкая в кости женщина со светлыми кудряшками на голове с неодобрением поглядывала на бутылку и, вставив в разговор две-три незначительные реплики, выходила. Один раз взяла рюмку мужа и демонстративно вылила содержимое в тарелку, потом поглядела на Ушкова — он был у них своим человеком, потому что писал книгу о творчестве Татаринова, — и сказала густым недовольным голосом:

— Не вздумай, Коля, за второй бежать — из дому выгоню!

— Тасенька, никто не собирается злоупотреблять, — мягко урезонил ее муж. — Ты нам лучше вскипяти чайку и подай айвового варенья. — Он перевел взгляд на гостей. — Тасенька у меня мастерица насчет разного варенья…

— Завтра же будешь меня ругать, что вовремя не остановила, — проворчала жена и вышла.

— Колюня, давай твою, — прошептал Тимофей Александрович.

Он залпом выпил и неожиданно громко запел: «Ох, туманы мои, растуманы…» Пропев один куплет, хитро улыбнулся в бороду и громко сказал:

— Талант для писателя — это, конечно, великое дело, но если у него еще и умница жена, то ему повезло вдвойне. Что бы я делал без своей Тасюни?

— И умнице жене надоедает, когда муж тянется к рюмке, — ворчливо заметила из прихожей Анастасия Петровна.

— Тасенька, завтра с утра сажусь за машинку! И стучу до обеда.

— Знаю я тебя… — Жена заглянула в комнату, окинула взглядом стол и строго уставилась на гостей: — Больше ни капли. А то прогоню я вас отсюда!

— Тасенька! — В мягком ласковом голосе Татаринова появились металлические нотки. — Не буди во мне зверя! — Он вздернул бороду, приосанился. — Ты знаешь, я в гневе страшен… — И весело рассмеялся: — Никто меня в этом доме не боится!..

— Лучше почитал бы новую главу из романа, — помягче сказала Анастасия Петровна. — Про Меншикова.

— Тащи ее сюда! — распорядился Тимофей Александрович. — Двадцать страничек, не больше, а то мои парни заснут.

— Ну что вы, Тимофей Александрович! — горячо запротестовал Николай. — Мы с удовольствием…

По пути сюда Николай говорил, что лишь бы старик не заставил их сегодня слушать новые главы, есть у него такая дурная привычка — вслух читать знакомым свои романы…

Слушая в течение часа монотонный голос Татаринова, Вадим изо всех сил старался не отвлекаться, но мысли все время уносились прочь. Все-таки крупные вещи предпочтительнее читать в другой обстановке и без публики. Борода Татаринова смешно шевелилась, он старался читать с выражением, но голос его все равно усыплял… И вот здесь, в светлой небольшой комнате, Вадим поклялся про себя никогда вслух не читать свои произведения. Это такая тоска, даже не верилось, что по времена Достоевского и Белинского писатели собирались у кого-нибудь и ночи напролет читали друг другу свои книги…

Петр Первый, стрельцы, царевна Софья, Меншиков — все это скользило мимо его сознания не задерживаясь. Вадим боялся, что Татаринов, когда закончит, естественно, захочет выслушать их мнение, а он вряд ли чего путного скажет…

Выручил Ушков, он детально разобрал главу — вот что значит критик! — похвалил писателя за сочный язык, сделал несколько дельных замечаний по тексту. А Вадим так и промолчал.

— Лучше Тимофея никто сейчас не пишет на исторические темы, — заметила Анастасия Петровна. Подавая на стол чай с вареньем, она ухитрилась убрать бутылку.

— Тася! — строго сказал Татаринов. — На посошок.

Пробормотав про себя что-то нелестное то ли в адрес мужа, то ли гостей, она принесла бутылку — там было ровно на три рюмки. Муж подозрительно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

— Я прочел твою повесть, у тебя несомненный талант, Вадим, — на прощание обнадежил Казакова известный писатель. — Я буду на приемной комиссии и обязательно выступлю, а вторую рекомендацию возьми у Вити Воробьева, я ему уже говорил о тебе.

Воробьева Вадим знал — это тот самый талантливый писатель, с которым он познакомился на даче у Вики Савицкой.

— Ты писатель от бога, — говорил Татаринов, провожая их до дверей. — Да ты не качай головой, я истину говорю! Талант, Вадик, я за версту чую. Книжка твоя будет издаваться и переиздаваться.

— Ты, Вадим, не слушай его, — встряла Анастасия Петровна. — Он просто добрый сегодня…

— Тася! — сделал грозное лицо Тимофей Александрович. — Умолкни!