Вильям Козлов - Когда боги глухи

Уж кто-кто, а Павел в его представлении не способен был изменить своей жене. Он хорошо помнил тот давнишний разговор, когда друг заявил, что у него на всю жизнь будет только одна женщина. Ведь из_за Лиды — так считал Вадим — он после университета приехал в Андреевку, а ведь мог преподавать в любом большом городе, и не в какой-то захудалой школе, а в институте.

— Наверное, такая уж наша абросимовская порода, — вздохнул Павел.

— Порода наша хорошая, — заметил Вадим. — Бабушка всю жизнь прожила с дедом, а ведь он был вспыльчив, горяч и вон на соседку через забор поглядывал… Мать рассказывала, что Ефимья Андреевна никогда ни в чем не упрекала деда. Мудрая была у нас с тобой, Паша, бабушка.

— Она научила меня природу любить, — вспомнил Павел. — Мы с ней все окрестные леса исходили вдоль и поперек.

— Могла дождь за три дня предсказать, знала, какая будет зима или лето… И ведь никогда не ошибалась.

— И никаких книг не читала, расписаться не умела, а даже грамотей дед признавал ее ум и мудрость, — сказал Павел. — Теперь и людей-то таких почти не осталось.

— Времена меняются — меняются и люди, — подытожил Вадим. — Расскажи, что у тебя стряслось.

Павел ничего не утаил от друга, даже поведал про свой странный разговор с Иваном Широковым. Ингу Васильевну перед началом учебного года он уговорил уехать из Андреевки, а на душе теперь кошки скребут: надо ли было это делать? Может, лучше было бы вдвоем уехать?

Но он размахнулся кирпичную школу строить с мастерскими, спортзалом, теннисным кортом… А если бы уехал отсюда, все к черту остановилось бы… Нет Ольминой, а он день и ночь думает о ней, специально ездит в Климово и звонит оттуда по междугородному в Рыбинск, где она теперь преподает математику…

— А Лида догадывается? — поинтересовался Вадим.

— Она святая, — торжественно провозгласил Павел. — По-моему, она вообще не умеет ревновать. Верит в меня, как в бога, и от этого, Вадя, еще горше на душе. Работает секретарем в поселковом Совете, все успевает по дому. Люди ее уважают. Легкий она человек, ее, как птицу, грех обидеть…

— У меня все иначе, — заметил Вадим.

— Вот как? А я думал, у всех одинаково, — бросил на него насмешливый взгляд Павел.

— Почему у нас с тобой все не так? — раздумчиво сказал Вадим. — Посмотри, как прожили свою жизнь Дерюгины, Супроновичи, мой отчим с матерью. Для них семья — это все! Почему мы не такие?

— А может, женщины стали другими?

— Что-то, безусловно, изменилось, а вот что? Я пока еще не понял, — признался Вадим. — Ковыряюсь в себе, других… Изменилась, Паша, современная семья, другой стала: непрочной, малодетной… Сколько разводов кругом! И женщины не очень-то теперь держатся за своих мужей. А которая и разведется, так не спешит снова замуж: мол, хватит, наелась!

— Лида хорошая, у нас дети, но люблю-то я Ингу, Вадим!

— А она тебя любит?

Павел будто налетел на столб.

— Об этом я, честно говоря, не думал, — выговорил он.

— А ты подумай, — посоветовал Вадим. — Я, кажется, вообще перестал верить в любовь.

— Я просто не задумывался об этом, — сказал Павел. — Жил, как все, привык, что жена всегда под боком, не ругался с ней… А тут налетело, закружило! Веришь, будто заново родился. Хожу по земле, занимаюсь своими делами, а внутри все поет… И вот сам взял и убил эту песню! Зачем? Почему? Мне вот теперь больно, а Лиде? Да она и знать ничего не знает. Хоть бы раз спросила, дескать, чего я такой хмурый.

— Лида виновата… — усмехнулся Вадим. — На себя долго мы сердиться не умеем, обязательно на стороне надо найти виноватого!

— Хоть убей, не чувствую я себя виноватым! — горячо воскликнул Павел. — Не встретил бы я Ингу, не знал бы, что способен на безрассудство! Умом то я понимаю, что поступаю безнравственно, подло по отношению к жене, детям… Да что говорить! Она уехала, а я тут места себе не нахожу. Было хорошо, а стало плохо! И кому от этого теперь лучше? Ведь мы расстались потому, что люди нас могут осудить, а ведь люди и состоят из таких, как я, ты, Лида, Инга…

— Ты забыл про Ивана Широкова, — напомнил Вадим.

— Кто он? Друг или враг? — снова понурился Павел. — Ворвался в мою жизнь, стыдить стал… Да дело не во мне — Лиду он любит.

— Ты ведь отбил ее у него, — заметил Вадим. — Мы тут с тобой толкуем, что любовь зачахла, а Иван Широков? Прошло столько лет, а он любит! Замужнюю, с детьми! И борется за счастье своей любимой.

Вышла Лида на крыльцо и сказала, что Вадиму постелено в комнате, где спят дети; если хотят, пусть идут в дом, самовар готов, стол накрыт…