Вильям Козлов - Андреевский кавалер

— Молодец, Юсуп! — потрепал его по мокрой холке Иван. — Вот только измазал…

— Ничего, я выполоскаю — подбежала Тоня, нагнулась за рубашкой, но овчарка легла на нее и, уставясь на девочку, негромко зарычала.

— Нехорошо, Юсуп! — ласково пожурил друга командир. — Скалишь зубы на маленькую девочку?

— Маленькую? — фыркнула Тоня, выпрямилась. — Мне скоро пятнадцать.

Но командир смотрел на сестру.

— Юсуп, отнеси трофей самой красивой девушке… — сказал он.

Тоня прикусила полную губу и отвернулась, сейчас она почти ненавидела Ивана Кузнецова.

Юсуп подхватил рубашку и послушно положил у ног Вари.

— Лови, Юсуп! — Иван достал из кармана синих галифе кусочек сахара и кинул собаке.

Если Тоня на командира и рассердилась, то овчарка снова вернула ей хорошее настроение.

— Какой умный! — сказала Тоня, не сводя восхищенного взгляда с Юсупа. — Можно я его поглажу?

— Не стоит его баловать, — проговорил Кузнецов, глядя мимо девочки на ее сестру, нагнувшуюся к воде с бельем в руках.

— А что он еще умеет? — спросила Тоня.

— До чего же ты любопытная! Говоришь, уже большая? Танцевать умеешь? — Он весело посмотрел на нее. — А то давай станцуем прямо здесь на лужке? А Юсуп нам подпоет. Вернее, подвоет.

— Не хочу я с вами танцевать.

— Не нравлюсь? — балагурил Иван. — Или думаешь, я плохой танцор? Спроси сестру, я первый парень на деревне!

— Первый хвастун, — не разгибая спину, заметила Варя.

— Я и петь умею… — шутливо продолжал он. — Могу с неба луну достать. Эх, жалко не ночь, ей богу, достал бы! И подарил… — он перевел взгляд с Варвары на девочку, — тебе, Тоня.

Та даже покраснела от удовольствия, обида на Кузнецова тут же улетучилась.

— Если человек будет тонуть, он вытащит из воды? Спасет?

— Тебя — да, а насчет Варвары еще подумает, — заметил Иван. — Юсуп сердитых не любит.

— Наш Буран тоже умный, он зимой человека в лесу спас… Тот в глубокую яму провалился, где был кабан, а Буран учуял и тятю позвал.

— Юсуп, гуляй, гуляй! — взглянул на овчарку Иван. — Еще и вправду простудится… Вода-то, наверное, лед? — Он перевел взгляд на озябшие руки девочки. Неожиданно схватил их в свои, большие, теплые и стал растирать. Тоня сначала рванулась было, потом уступила и молча смотрела на Кузнецова.

Юсуп с лаем носился по берегу, преследуя ворон, которые удирали от него на тонких ногах. И только когда собачья морда была совсем рядом, шумно взлетали и с негодующим карканьем перелетали через речку.

— Ну вот, согрелась, — ослепительно улыбнулся Иван. — Хорошо у меня получается?

Тоня кивнула: рукам и впрямь стало тепло. От Кузнецова пахло папиросами и крепким одеколоном. Этот мужской запах ей нравился. Густая белая прядь свесилась ему на лоб, он то и дело откидывал ее с глаз.

— Ты не знаешь, чего это твоя сестра на меня совсем не смотрит?

— Она белье полощет, — резонно ответила девочка.

— Ладно здесь, она и в клубе на меня ноль внимания… Хотел с ней станцевать, да ведь не пробиться: Варенька нарасхват! — намеренно громко, чтобы Варя услышала, говорил Кузнецов.

— Летом и я пойду на танцы, — сказала Тоня.

— Приглашаю тебя на первый танец, — улыбнулся Иван. — Пойдешь со мной?

— Ага, только я плохо танцую.

— К лету научишься… — Он снова бросил взгляд в сторону Вари. — Сестренка твоя здорово танцует — попроси, и тебя научит.

— Я танго умею, — сказала Тоня. — И фокстрот.

— Гордая у тебя сестра…

— А брат Митя обещал мне к маю туфли на каблуке подарить, — похвастала девочка.

— Тоня! — позвала сестра. — Помоги корзинки поднять!

Кузнецов бегом бросился к Варе, подхватил за ручки прутяные корзины с бельем. Та стояла с коромыслом и смотрела на него.

— До околицы донесу, — сказал он.

— Зачем самому-то? — улыбнулась девушка. — Пусть уж лучше тащит Юсуп.

— Ко мне! — позвал овчарку Иван, а когда та прибежала, поставил корзины на землю, отобрал у Вари коромысло и отдал собаке. — Нести!

— Ему не тяжело будет? — подбежала к ним Тоня. — Я лучше сама понесу!

— А сестре твоей совсем не жалко мою собачку, — засмеялся Кузнецов. — Видно, жестокое у нее сердце.

— Я и вас не просила мне помогать, — сказала Варя. — А про сердце мое вам ничего неизвестно.

— Про ваше — да, — улыбнулся он. — Вы для меня загадка…

— Что же такого во мне загадочного?

— У вас глаза лукавые.

— Какие уж есть, — поджала губы девушка.

Он шел опереди с двумя корзинами в руках, тоненькие струйки воды, сочившиеся из-под белья, брызгали на начищенные сапоги. Юсуп с коромыслом в зубах важно ступал рядом, сестры немного отстали. Когда показались первые дома, Кузнецов остановился, опустил на обочину корзины, Юсуп положил коромысло.