Феликс Кулаков - Как я охранял Третьяковку

Кофеварка поначалу казалась и вовсе бесполезным приобретением. Варить-то было нечего. Понятно, что теоретически в кофеварке можно сварить кофе, но осуществить это на практике не представлялось возможным. Ввиду всеобщей последефолтной дороговизны кофе мы себе не могли позволить. Неунывающий выдумщик Горобец предложил было заваривать в хитрой машинке китайскую лапшу – простаивает, мол, аппаратура. Но Е.Е. прозорливо запретил подобное варварство. Кофеварка бездействовала.

И вдруг Коля Гвоздев с «восьмерки» заявляет, что, оказывается, у него в Лыткарино есть друг детства босоногого, который работает на недавно открытом французском заводике по расфасовке кофе! Босоногий друг напрочь лишен нравственных предрассудков и пиздит продукт с родного предприятия без передышки, причем в последнее время особенно яростно. Будучи немного пьющим человеком, постоянно нуждающимся в карманных деньгах, он готов продавать двухсотграммовые пакеты прекрасной арабики всего по десять рублей за штуку. Вдумайся, любезный мой читатель: двести грамм молотого кофе за пятьдесят центов! Даже в ноябре 98-го это было не слишком дорого.

Мы стали жить как в Бразилии – кофе с утра до вечера. Головка смены только и занималась изготовлением и употреблением бодрящего напитка. Никакой особенной нужды бодриться не было, но все равно, кофе варили и пили постоянно. И так и этак, и с корицей, и с лимоном, и с ванилью, и с солью, и вообще по-всякому – чуть ли не с сушенной петрушкой. Смекалистый Валерьян Кротов приспособил вместо фирменных одноразовых фильтров кульки, скрученные из бумажных салфеток, и дело пошло на лад! Накачивались буквально до пузырей, до бульканья в носу. Выпьешь, бывало, за день кружек семь без сахара, и к вечеру замечаешь, что не разговариваешь, а орешь, как павиан на сучку.

Довольно скоро я напился кофе до отвращения. Но не пить его вовсе как-то не получалось – кофе оставался единственным продуктом, которого было вдоволь. Кроме того, кружка душистого благородного напитка на столе и сверкающая никелем, мигающая разноцветными лампочками кофеварка в углу порождали хрупкую иллюзию некоего благополучия, и даже респектабельности что ли… Дежурка приобретала статус «как бы офиса», а служба в Третьяковке вид вполне нормальной, достойной человека работы.

Удивительно, но развалясь в крутящемся кресле, попивая кофе и отдавая повелительные распоряжения по SLO я нет-нет да ощущал себя почти что натуральным руководителем серьезной, боеспособной структуры. Как-то забывалось, что денег не платили уже три месяца, что в подчинении у тебя зоопарк юрского периода, да и сам ты морковка, отставной козы барабанщик. Так ведь нет же, запузыришь очередные полпинты эспрессо и прямо сам на себя не налюбуешься – топменеджера Бритиш Петролиума!

В качестве элемента сладкой жизни я также завел привычку ходить в подвальное кафе к прекрасной буфетчице Олесе и утомленно-развязанным тоном заказывать фирменное третьяковское пирожное.

Пирожное имело исключительно примечательный внешний вид. Собственно, с кондитерской точки зрения это было очередное упражнение на тему «Картошки». Такой ничем не примечательный шоколадно-коричневый кирпичик. Щемящей пронзительности композиции добавляла кокосовая стружка, которой было слегка присыпано пирожное и искусно слепленный кремовый цветочек, положенный на все это дело сверху. В общем, первая же ассоциация, которая приходила в голову при взгляде на него – свежее, слегка припорошенное снежком захоронение в миниатюре.

У пирожного, разумеется, существовало тоскливое фирменное название: то ли «Адажио», то ли «Рапсодия»… Но я его иначе как «детская могилка в ноябре» не называл, чем отчаянно эпатировал прекрасную буфетчицу Олесю. Всякий раз Олеся возмущенно округляла глаза, прерывистым дыханием вздымала свою и без того не низкую грудь и говорила мне с укоризною:

– Фу! Как тебе не стыдно!

С укоризною-то оно с укоризной, но одновременно вроде как и с восхищением. Во всяком случае, знаете, с отчетливо поощрительными нотками! Определенно, принцессе общепита импонировал мой свободный, неоднозначный стиль. Недаром же подмечено, что женщин отчего-то так и тянет к роковым подонкам и аморальным типам.

Только вот очаровать до логического конца прекрасную буфетчицу Олесю, мне было не суждено, ввиду окончательно иссякнувших денежных средств. Посещение буфета сделалось делом бессмысленным и даже неприличным. Девушки, как всякому известно, предпочитают джентльменов состоятельных и состоявшихся. А неудачники пьют кофе без пирожных.