Эльмира Нетесова - Заложники любви

— Я не люблю кинотеатры. Своя жизнь — сплошной цирк.

— Тогда давай погуляем. На улице мелкий снежок, идет. Охотники любят в это время выходить на промысел, говорят, что он всегда удачным бывает и загадывают желание на порошу. Я не охотник, но...

— Желаний у тебя всегда много! — рассмеялась женщина и ответила:

— Ладно, давай погуляем, вернемся в детство...

Егор Лукич сгребал снег перед ступенями общежития. Старался, чтобы здесь, у самого входа, не осталось ни одной снежинки. Рядом девчата метелками сметали остатки снега. А во внутреннем дворе парни слепили

снеговика. Постарались от души. У снежного мужика получился большой беременный живот, толстая грудь, лысая, как пузырь, голова.

— Нет! Мне этот снеговик не по кайфу. Он «под голубого» косит. Зачем он возле общаги, что за намек? Нет у нас гомиков! Давайте из него натурального мужика изобразим. Чтоб как визитная карточка на всех был похож! — предложил Яшка, выскочив во двор и тут же отсек у снеговика все излишества.

— Зачем обкорнал со всех сторон? Сделал голодно-ю бомжа! Ну, на кого теперь похож, будто без получки целый год канал. Не-ет, такого доходягу нам не надо! — заспорили парни и позвали девчат разрешить их спор.

— Как они прозвенят, так и сделаем! — крикнули девчонок, те мигом побежали во двор.

Егор Лукич остался один на один с лопатой. И тут к нему подошли двое парней. Немного потоптавшись рядом, сказали:

— Мы к вам пришли. Поговорить хотим. Может, найдете время и для нас?

— Это очень срочно? — оглядел обоих.

— Оттягивать уже нельзя.

— Ладно, пошли! — поставил лопату возле двери, завел ребят в кабинет, предложил присесть и спросил:

— С чем пришли? Что привело? — вгляделся в совсем молодые лица, понял, что они только начали бриться. Ребята держатся неуверенно, срываются голоса. Одеты очень скромно, не по сезону легко.

— Мы на заводе работаем. Меня Максимом, его Ромкой зовут. Учениками нас взяли в токарный цех.

— А школу закончили? — перебил Лукич и добавил:

— Я имею в виду среднюю?

— В десятом учимся, в вечерней.

— Мы братья. Близнецы. Уже две недели на заводе вкалываем,— похвалился Максим.

— Да! Стаж у вас большой! — рассмеялся Титов и спросил:

— А я вам зачем понадобился?

— Да нам без вас ни дохнуть, хоть закопайся живьем! — пискляво вставил Ромка.

— Зачем так круто? — насторожился Егор.

— Достала мачеха! Сил больше нет! Всяк день бухает до обморока, а мы промышляй для нее.

— Попробуй, вернись с пустыми руками, так вломлю по башке и по спине, везде, где достанет.

— Отец ваш куда делся? Он жив? — встрял Тито

— Живой! Он опять от пьянки лечится. Уж чего только ни делали! Торпеды и гипноз не помогли ему. Всяки психологи и бабки не справились, милиция от него отказалась и не забирает. Никому не нужен, никто лечить не хочет, потому как толку нет!

— Откуда ему взяться, если он только вернется домой, мачеха тут же пузырь сует. Встречу обмыть предлагает прямо из горла!

— Мать ваша куда делась?

— Умерла она. Давно уже. От рака. Отец не пил когда была жива. А потом с горя вовсе алкашом стал. Может, потому что мачеха нашлась? Как привел, совсем жизни нет.

— Ну, что ж вы? Двое мужчин одну пьяницу выставить не можете, бить себя позволяете?

— Ага! Хотели выгнать, нас самих отец на улицу босиком вышвырнул. Да еще пригрозил обоих урыть возле дома. И собаку натравил. Она только его признает, нас так искусала, чуть насмерть не сгрызла! Вот и скажи им после того хоть слово,— жаловался Ромка плаксиво.

— Обидно, что воровать заставляют. Когда ловят и приводят к отцу, он лупит при них нас обоих ремнем по башкам и не сознается, что сам послал. Обзывает уродами, болванами, а за что? — хлюпнул Максим.

— Отец с мачехой зарегистрированы? — спроси Титов.

— Да!

— Он прописал ее в квартире?

— Конечно, потому она никого не боится. Сосед сколько раз милицию вызывали, она их пошлет матом и говорит, что в своей квартире живет, как хочет. И никто ой не указ. А кому не нравится, пусть выметаются ко всем чертям! И нам так базарит.

— Ребята! Но на жилье вы имеете равные права г. ними. Зачем дарить квартиру? Пусть у вас будет своя комната!

— А у нас она однокомнатная! Все время на глазах. Да и надоело, не хотим, не можем больше вместе с ними жить! Сами хотим, отдельно. Возьмите нас! Вот мы взяли справку о побоях, хотели их к ответу притянуть, так отец всю ночь с топором за нами гонялся, пока соседи не вступились,— подал Лукичу справку, тот читал, поеживаясь, а потом не выдержал: