— Я как-то в детстве сосулек нажрался. Все пацаны грызли и мне захотелось. У друзей обошлось, их пронесло, а у меня температура и кашель начался. Ну, мать гут же врача вызвала. А я, прежнее лечение помня, забился под койку, спрятался там и лежу не дыша. Ну, тут врач пришла, меня, понятное дело, позвали. А я притаился, жить охота! Искать стали. Но под койку заглянуть не догадались. Тогда мать, ох и хитрая женщина, позвала собаку и попросила:
— Барсик! Где Яшка? Найди его! Покажи, где спрягался?
— Тому искать нравилось. Здоровый был кобель. Он тут же меня выволок из-под койки. Выдал, высветил придурок, подвел меня под новые мученья. Я с ним за это долго не разговаривал, обижался. А ведь Барсик, все время, пока я болел, не отошел от моей койки. Рядом лежал. И даже плакал, когда мне было совсем плохо.
— Он жив? — спросила Фаина.
— Нет. Давно умер. А я его никогда не забуду. Единственным, настоящим другом был,— вздохнул человек.
— А разве среди людей нет друзей?
— Как тебе сказать, конечно, есть те, с кем корефаню. Но они не Барс. Никогда не помогут, если придется круто. По мелочи поддержат. Всерьез ни на кого не положусь. Может, потому что не доверяю им. Честно говоря, в жизни мне полагаться не на кого кроме матери. Но и с нею мы не всегда понимаем друг друга. Разные люди.
— А отец? Он тоже родной человек...
— С ним у нас ничего общего нет. Я с детства не любил, а только боялся его. Он слишком часто давил, меня как личность, навязывал свое. Он никогда не убеждал, а только заставлял. И не просил, а требовал послушания и повиновения во всем. Он дома не был отцом, он и в семье оставался капитаном. Никогда, за все годы не говорил со мною по душам, как с сыном. Да, ни в чем не отказывал. Но обошел главным — своим теплом. Может потому, что не растил меня, все время был в плавании, то на одном краю света, то на другом конце земли. Я знал его по фотографиям. Он очень редко и коротко бывал дома. От того я не сумел привыкнуть а он не успел полюбить меня,— вздохнул Яшка трудно:
— Знаешь, отец всегда привозил в семью деньги. Много, даже очень много, но на них не купить даже самую малую каплю тепла. В детстве, мне это запомнилось, я все мечтал забраться к нему на колени или на плечи. Но он ни разу не взял. А когда я вырос, сказал ему о том. Отец очень удивился. Так и не понял, о чем это я, глупый, промечтал все детство! Вот так и живем, чужие, родные люди. Отец говорит, что создал мне все условия, устроил рай на земле. Но почему мне в нем холодно? Зачем в моей душе столько лет плачет мальчишка, обойденный теплом детства? Может, в аду теплее? Ведь не получив любви в семье, мы забываем родство. Наверное, это закономерно? Впрочем, о чем я завелся? Навязал тебе тему, свалил на тебя свою боль. Ты прости меня. Лучше скажи, как голова, как себя чувствуешь?
— Знаешь, все прошло. Спасибо тебе!
— За что благодаришь? — усмехнулся едва приметно.
— За все сразу. Ведь вот даже вступился за меня. Хотя совсем не знаешь, кто я и что собой представляю.
— Скажи, Фаина, как ты вышла замуж за такого замухрышку? Неужели выбора не было? — спросил Яшка.
— Вовсе не в том дело. Я пожалела его, а вот полюбить не смогла,— призналась честно.
— Я всегда думал, что жалеть можно только женщин. Мужчинам на такое нельзя рассчитывать. Оказывается, и здесь ошибся. Я для себя не захотел бы этой участи.
— Костя ни при чем, сама виновата. Тогда он показался очень несчастным. Его презирали, высмеивали. Никто не обращал на него внимания. Он опустился, выпивал, путался с женщинами много старше себя. Я все знала. Захотелось вытащить человека из помойки. Ну и вышла за него. А ему помогать не стоило. Сколько ни приучай свинью к пуховой постели, она все равно сыщет грязную лужу и в ней будет счастлива... Беда еще в том, что кроме себя, он никого полюбить не сумеет. Не дано. Потому что эгоизм — это их семейная болезнь и она не излечима.
Оба повернулись к двери. В комнату вошел Лукич и, тянув на Фаину, спросил:
— Ну, как ты?
— Теперь нормально, прошло. Яша помог.
— Чем? — усмехнулся Егор.
— Лекарства принес. Я столько таблеток выпила,— сказала, смеясь, и добавила:
— А как вступился за меня, Костю выкинул из общаги.
— Мне Поликарпыч рассказал. Самому никак не удастся увидеть твоего бывшего мужа. Мне есть, что ему сказать. Ведь это третий его визит. Уже все основания имеются сдать в милицию.
— Он больше не придет. Трусливый, не захочет получить еще раз пинка.
— Коли так, это его счастье! Ну, а ты, Яшка, чего здесь околачиваешься?
Читать дальше