Эльмира Нетесова - Заложники любви

Егор долго смеялся после этого разговора. Об уходе с работы даже думать позабыл.

Утром, появившись в общежитии, и не вспомнил

о вчерашней неприятности. Оно и понятно, ни до нее стало. Прибежала к нему Аннушка, уборщица со второго этажа. Со страха вспотела и побледнела, заговорила шепотом:

— Лукич! В комнате у девок чегой-то стряслось. Ну, да! В той самой, в угловой, куда нынче вернулась баба, какую прогонял!

— Что там случилось? — нахмурился мужик.

— Комната закрытая, ключа у меня от нее нет. Знамо дело, войти не могу.

— А зачем тебе туда надо?

— Как же так? Комната закрыта, а в ней мужик! Орет дурным матом. Видно, привязали его к койке наши шалашовки, а ночами пользуют по очереди!

— Ты что? Сдурела?

— Чего на меня лаешься? Иди сам послушай. Приморили сучки живую душу. А мужика, небось, в туалет приспичило. Дурным голосом орет. Всех матом кроет. Возьми запасной ключ, давай выпустим человека! Ведь неможно изгаляться вот так над мужиком,— поторапливала коменданта.

— Тихо! Никого нет! Что ты нагородила? — удивился Лукич, подойдя к двери.

— Небось, помер! Не дожил до избавления! — перекрестилась Анна и попросила открыть дверь.

В комнате было тихо. Койки аккуратно заправлены. Нигде ни соринки, ни пылинки.

— Ты что, Анка? Иль с вечера набралась? Что тебе померещилось?—досадовал Егор.

— Давай в шкафах глянем. Может, задохнулся там человек? — потянула дверь шкафа и тут же оба услышали:

— Убирайтесь отсюда вон! Какого вам тут потребовалось? Ходят здесь всякие бляди! Кто звал сюда? Выметайся, гавно, пока я тут всех не уделал! — заорало над головами.

Анна от страха чуть не упала, ухватилась за Егора, тот глянул наверх и расхохотался.

Большой попугай сидел в клетке и ругался, как пьяный мужик.

— Замолчи, козел! — цыкнул на него Лукич.

— Ара хороший, Ара красивый, а ты отморозок, старый мудак, баран, бешеная жопа, глист в обмороке, дурной выкидыш, бухой геморрой, раздолбаный пидер, жеваный катях, ишачья грыжа, волчья кила и сушеная гнида! Чтоб ты захлебнулся ссаками алкаша, выкидыш облезлой крысы!

— Вот это круто! — удивился Лукич.

— Чтоб ты сдох, петух щипаный! Разве можно вот так людей пугать? Я ж думала, будто человека приморили и мучают! А тут этот! — возмущалась уборщица и спросила:

— Лукич! А разве ты разрешал им попугая держать? Ладно бы он молчал! Но ты ж гляди, как брешется змей! — заткнула уши и покраснела до волос, как обозвал ее попугай.

Егор и тот челюсть уронил. Уж его удивить было мудрено, ни на войне, ни в милиции такого не слыхал. А подлая птица выдала новый арсенал.

Человек дотянулся до клетки, стукнул по ней кулаком, крикнул:

— Заткнись, поганец! Сейчас достану и ощиплю! Собакам брошу!

В ответ попугай выдал такое, от чего Лукич вспотел. И, выходя из комнаты, пообещал:

— Ну, сучий сын, завтра сдадут тебя в зоопарк! Уж такое ни за что не потерплю! — закрыл комнату и стал ждать Нонку Привалову с работы.

— А чем вам помешал попугай? Он никого не трогает, не хулиганит...

— Он матерится как забулдыга! Немедленно убирайте его из комнаты! Вот приглашу сотрудников милиции, пусть они решат, как с вами поступать? Вместе с попугаем выселят. Мало того, что принесли его без разрешения, так и материться научили! Какое безобразие! Этого зверя даже в вытрезвитель нельзя помещать! Это не животное, сущий черт! — возмущался комендант.

— Он бездомным остался. Хозяйка умерла.

— Отнесите в зоопарк эту зверюгу. Но сначала клюв ему заклейте скотчем. А то откажутся взять этого петуха!

— Какой вы жестокий!

— Вот так? Сейчас вызову милицию. Пусть те скажут, кто прав? Я этого козла вместе с клеткой на стол вашей мировой судье поставлю, посмотрю, как она в конце дня заговорит, и какое решение вынесет в отношении вас и петуха!

— Он попугай, а ни петух! Не выброшу же я его на улицу! Он погибнет там один!

— А я не позволю, чтоб эта дрянь вела себя так вульгарно! У меня не кабак, а общежитие! — повысил голос.

— Вы не кричите, я не глухая! Или вам недостаточно одного решения суда?

— Ну, что ж! Сама напросилась. Пеняй на себя! — позвонил в милицию.

Оперативники долго смеялись, слушая попугая. А вскоре Нонка получила письменное предписание: немедленно избавиться от попугая либо покинуть общежитие вместе со своим питомцем.

Нонка пришла к Лукичу в слезах:

— Ну, сжальтесь над Кешей! Он помрет в чужих руках!

— Не могу! Сегодня его оставь, завтра крокодила приволокете. Тоже сиротку беззащитную.