Эльмира Нетесова - Заложники любви

Егор Лукич глянул на Нонку, та торжествовала.

Суд вынес решение в пользу Приваловой, потребовав вернуть ее в общежитие и выплатить моральный ущерб. Он был небольшим, но обидным. И Лукич вышел из суда расстроенным. Решил поговорить дома с женой и уйти с этой проклятой комендантской должности, какая кроме головной боли и бессонных ночей ничего не дала ему.

Но жены не оказалось дома. В короткой записке, оставленной на столе, она написала, что пошла к сыну, очень соскучилась и по внуку. Просила не ждать. Сказала, что ужин на столе.

А вот ужинать одному совсем не хотелось. Егор вздумал позвонить давнему приятелю, тоже пенсионеру, вместе они проработали в милиции много лет. Тот, будто на счастье, только вернулся с дачи. Выслушав Лукича, Михаил расхохотался.

— Ну, что ты рассопливился, Егорка? Подумаешь, бабе проиграл? Это не позор и не поражение! Вспомни молодость, дружбан! Скольким девкам мозги морочили. А сколько они нас облапошивали? Всякое было! Не становись моралистом и паршивой занудой. Это уже признак старости. А тебе всего-то! Еще мальчишка! Вон позавчера на дне рождения невестки рокенролл с нею сбацал. Юность вспомнил так, что все гости окосели. Бабы на меня как на петушка бойцового стали заглядываться. Я же, поверишь, на даче раком ползал после своего фортеля, разогнуться не мог. Думаешь, о чем-нибудь жалею? Ни хрена! Мне б только музыку и молодку! А встать мы сумеем! Было б за что ухватиться! — хохотал Мишка так, что трубка гудела.

— У тебя клевое место! Я как-нибудь в гости к тебе заскочу. Давай наведем шорох в твоем гареме! Вспомним молодость! И не обижайся на бабу! Нынче она, завтра мы ее выставим! Помни, жизнь — игра. И смеется в ней тот, кто стреляет последним!

— Думаешь, не стоит уходить?

— Ни в коем случае! Уйдешь, сочтут дураком или импотентом. И то, и другое стыдно для нас! Мы всегда должны оставаться мужиками. Иное — западло!

— Ты же понимаешь, Мишка, теперь эти сучки хвосты поднимут, слова им не скажи, враз за моральный ущерб с меня дергать повадятся. Скоро своих кобелей начнут на ночь водить, а я слова не скажи, не моги вторгаться в их личную жизнь! Во, дожили, блин! — возмущался Егор Лукич.

— А что ты сделаешь? У каждой койки сторожа не поставишь. И счетчик не одной не вставишь. Вон моя племяшка, уж какая цыпа была! Все одергивала меня, чтоб не матерился в ее присутствии. Ну и что думаешь, дружбан! Два месяца назад родила ребенка! От кого, молчит стерва! Подкинула мороку лярва! Отец хотел ей вломить промеж глаз, а она ему в ответ про половую зрелость затарахтела. Что иначе могла по фазе сдвинуться и влететь в дурдом. А ей всего шестнадцать лет! Ты это представляешь? У них скоро с пеленок та половая зрелость начнется! Вот только этих детей растить нам! Потому что даже пеленки стирать брезгуют, от них воняет, а от нее — нет,— выругался мужик солоно, но тут же рассмеялся:

— Ну и ладно! Теперь вот растет еще одна «двухстволка». Орет на всю квартиру, как начальник милиции. Жрать требует, мокроту из-под задницы убирать. А что через десяток лет попросит, если у нее половая зрелость появится? Во-о! Мой братан из-за нее ночами плохо спит. А когда сикуха вырастет, он и дышать разучится! Зову его, придурка, по бабам оторваться, хоть глоток жизни хлебнуть, не могу сблатовать. Не хочет! Это ж надо, мужик свое назначение забыл, про самоволки от бабы запамятовал! Во где трагедия! Девку эту мы вырастим, хрен с ней! Родины не похороны! А вот что мужик потерялся и налево не ходит, это уже беда! Тут уж впрямь все силы надо приложить, чтоб человека из сраных пеленок вытащить. А ты про общежитие переживаешь! Да хрен с ним! Там твоей родни нет! Пусть дышат, как хотят, хоть раком встанут, тебе плевать, не в твоем доме живут и ладно! Нынче время другое, присмотрись. А бабье из общаги не выбрасывай, оно всегда на что-то годится. И ночами его применять можно,— хихикнул в трубку.

— Мишка! Ты все еще озоруешь? И по левым бабам бегаешь?

— А то как же? Случается, приловлю милашку на ночь! Ради перемены нужно, чтоб в импотенты раньше времени не свалить! Конечно, без рекламы! А ты что? Вовсе не шалишь, забыл молодость?

— Ни до того! В этой общаге не только мужское, человеческое не растерять бы! — вздохнул Егор.

— Ну-ка, прозвени адресок, где твоя общага? Тебя, как и братана, тоже спасать надо! Ведь именно тебе повезло больше других. «В малиннике» пашешь. Торчать должен, а ты хнычешь, как придурок. Не позорь брюки, дружбан. Слышь, вспомни, кто мы! И пользуйся этим даром до самого гроба!