Чума в Бедрограде

— А как так вышло, что он стал жить у вас?

Позвонил с вокзала через леший знает сколько лет и спросил, можно ли переночевать.

Только фаланга интересуется Дмитрием Ройшем .

— Его привёл ко мне старый приятель из Корпуса, Тахá Шапка.

— Шапка — сотрудник Инфекционной Части, а вы утверждали, что далеки от её работы, — перебил фаланга. Раз он уже ознакомился со стандартными пунктами досье очередного рядового медика Тахи Шапки, должно быть, всё на самом деле идёт по плану.

— Мы были знакомы ещё до моего назначения в Корпус. И на Колошму тоже, — Сепгею Борисовичу было как-то неожиданно приятно рассказать для разнообразия хоть немного правды. — Таху Шапку я допрашивал в качестве главы следственного отделения при Столичной гэбне. Стандартная процедура: пропажу без вести госслужащего двенадцатого уровня хотели повесить на тавра. Допрашивали всех тавров, с которыми обвиняемый когда-либо пересекался в Столице, — как это всегда и делается, если поднимают таврский вопрос. Я дело раскрыл — там была попытка бегства с госслужбы, сам беглец улики тавру и подкинул. А Таха Шапка после снятия обвинений с его друга вдруг пришёл меня отблагодарить. Шестьдесят девятый год, кажется.

— Вернёмся к июню восемьдесят третьего, — удовлетворённо кивнул фаланга.

— Таха Шапка иногда ночует у меня. Производственный раж вынуждает — я живу в получасе от Инфекционной Части, а он в двух часах езды. В июне он как-то пришёл с Дмитрием Ройшем, который был три дня как с вокзала, сразу занялся вместе с Тахой Шапкой каким-то проектом и все три дня спал на чемодане в Корпусе, не дойдя даже до службы обеспечения жильём. На четвёртый они решили передохнуть в более подходящих для жизни условиях, но поближе к Корпусу. В результате мы всю ночь потратили на разговоры о жизни в степи и о последней чуме, а потом само собой вышло, что Дмитрий Ройш зашёл без Тахи Шапки. И остался.

Фаланга встал, с едва уловимым раздражением одёрнул непривычный для него белый халат, оглядел помещение и направился к двери.

— Дмитрий Ройш с самого начала пользовался вашим гостеприимством и вашим служебным положением, — сухо сказал он перед тем, как оставить Сепгея Борисовича в одиночестве. — Вашей именной печатью заверен ряд фальшивых документов, вы знали?

Сепгей Борисович тряхнул головой и тоже поднялся со стула.

Яблоко сиротливо зеленело на чьих-то чужих отчётах по профилактике нервных срывов.

Надо отнести Виктору Дарьевичу его диаграммы, от которых на других голов Медицинской гэбни нападает нервный тик, и заодно спросить, что пьют от недосыпа. Второстепенная роль сыграна, фаланга убедился в неуловимости (а заодно и цинизме) Дмитрия Ройша, больше ничего не будет — только ожидание новостей из Бедрограда и возвращение бюрократических кошмаров про рубашки цвета ничего. После того, как поживёшь под следствием три с половиной года, даже самая безобидная встреча с фалангой даром пройти не может.

Только никому в Бедрограде об этом знать не стоит.

Когда дверь за фалангой захлопнулась, Сепгей Борисович положил яблоко в портфель и подумал, что нелепое имя — это всё-таки очень удобно.

Позволяет отыскать человека в телефонном справочнике с первой попытки.

Бедроградская гэбня. Гошкá

Думать вредно.

Делать не думая — глупо. Правильно — делать и думать одновременно или перемежать одно другим. Понимание того, в какой фазе ты в данный момент находишься, приходит с опытом.

Когда пропадает один из голов твоей гэбни — человек, который каждый херов раз трезвонит из Столицы и сообщает всё нужное и ненужное о своих дальнейших перемещениях, надо прыгать в поезд и ехать. Десяти часов дороги от Бедрограда с лихвой хватит на то, чтобы разобраться, куда и чего; обойти в Столице своих людей, созвониться с двумя оставшимися головами гэбни — это всё рефлекторно, не занимает мысли.

Думать вредно, но ничего другого Гошке сейчас не оставалось.

Надо дождаться, пока в квартире Шапки погаснет свет.

Андрей уехал в Столицу прошлой ночью и исчез. Ездить в Столицу любому голове Бедроградской гэбни опасно — как и ездить по Бедрограду, и садиться в непроверенное такси, и ложиться спать; издержки профессии. Это все понимают, но это не повод не среагировать на тревожный звоночек.