Чума в Бедрограде

Хер ты к нему подберёшься.

Примерно с того момента, как у этих ублюдков начинают расти волосы, то есть с двух-трёхнедельного возраста, их начинают обучать Защищать Косу. И, суки, если что-то они умеют, так это Защищать Косу. Коса болтается на груди (или, в случае социальной успешности, брюхе) справа. И там, где жалкие дилетанты потянули бы лапки к священному волосяному отростку, Гошка просто сделал левой ладонью неопределённое движение, которое можно было расценить как угрозу, и хорошенько врезал Шапке рукоятью в регион левой почки.

Вот поэтому настоящие тавры носят левосторонние доспехи.

Тавр-вирусолог — это, в общем-то, и не тавр, куда ему.

Как славно, что в Бедроградской гэбне тоже есть тавр, пусть и без косы, и что Гошка не поленился прослушать у него курс полубиографических лекций про историю и культуру малых народов Южной Равнины.

— Беседа будет проходить на том языке, который ты сам выберешь, — сообщил Гошка, приставляя Шапке дуло к подбородку.

— Коноедова вша! — рыкнул тот, утихомириваясь.

— Хуй лохматый, — высказала свою политическую позицию Бедроградская гэбня, схватила тавра за основание косы и развернула. Это было тактически бессмысленно, но как тут удержишься.

— Р-р-руки!

— Ноги! Тебе предлагали вести себя по-человечески, нет? Сделал выбор — получай последствия, — Гошка любезно пнул тавра в направлении любовно зачищенного от нежилого полиэтилена стула. — Двигай давай, это твой путь к исправлению.

Сопротивление было подавлено, и вскоре Шапка слился с предметом мебели в вечном экстазе не без помощи не менее любовно заготовленной верёвки. Пока Гошка пыхтел над дополнительными узлами, тавр своевременно решил поинтересоваться, чего же от него, собственно, хотят.

— Могу поиграть в лицо высокого уровня доступа и предложить самому догадаться, — выдохнул Гошка, распрямляя натруженную спину, — но вообще-то ответа на вопрос. Где Андрей?

— Не самое редкое росское имя, — невозмутимо ответил пленник.

Не самая неожиданная реакция — скинуть ему косу с плеча за спину, чтоб хорошенько перекосило. Активирует сообразительность и остроту ума.

Шапка зафырчал, как здоровенный конь-осеменитель, оскорблённый в лучших чувствах.

— Ты при оружии, я связан. Ест’ ещё причины тебе отвечат’?

Это было сказано с подозрением (в принципе, почти оправданным), но беззлобно. Повод припомнить, почему в Столицу поехал Гошка, а не Соций, придвинуть себе ещё один стул — на сей раз в полиэтилене — сесть, закинуть ногу на ногу, закурить и представиться:

— Младший служащий Скворцов. Запрос Бедроградской гэбни.

Шапка крутил головой с явным неудовольствием.

— Стоит спрашиват’ яснее.

— Куда уж яснее? Андрей Витальевич Ильянов поехал в Столицу, ты последний, с кем его видели. Где он?

Кручение прекратилось, началась небыстрая обработка запроса. Шапка молча упялился на карман форменной рубашки — то есть на пуговицу с государственной эмблемой — и принялся активно недоумевать.

Эдак можно всю ночь просидеть.

— Как ещё тебе уточнить запрос, чтобы произошла коммуникация?

— Я говорил с Андреем Ил’яновым вчера до обеда. С чего его так быстро искат’? — медленно и подозрительно спросил Шапка у кармана. Медленно, как говорят люди, которые знают ответ на вопрос.

— Должен был вернуться в Бедроградский Мединститут сегодня утром. Срочная работа. Не вернулся.

Это примерно то, что может знать младший служащий Скворцов о некоем Андрее Ильянове. О привычке Андрея отзваниваться и о том, что сейчас творится в Бедрограде, он знать не может, а лучшей легенды по дороге в Столицу не сочинилось.

И так в последнее время пришлось слишком много думать — например, разбираться, нет ли у университетского Ройша второго уровня доступа, который мог бы попортить всю клиническую картину расстановки сил. Главное своевременно задаться вопросом! Сперва перестроить бедроградские канализации, озадачиться поиском вируса, разобраться, кто там где, и только потом сообразить, что ой, у Ройша-то может быть право вето на весь Бедроград.

Впрочем, кто в здравом уме может принять в расчёт второй уровень доступа? Второй уровень — это Хикеракли, Набедренных и прочие благополучно покойные Скворцовы-Скопцовы. Члены Революционного Комитета, коих более нет в живых и коим, положим, нужна была некая привилегированная позиция для доступа к информации, которой они, вероятно, знали примерно до хера.

Члены Революционного Комитета и почему-то их потомки. Этот аспект служебных инструкций касательно уровней доступа к информации вызывал у Гошки каление особого белого цвета ещё со второго курса. Ибо какого лешего? Что за пережитки древнеимперского наследного права, откуда в прогрессивном и даже здравом Всероссийском Соседстве это европейское гнильё?