Тони Парсонс - Stories, или Истории, которые мы можем рассказать

Уайт поместил интервью с Диланом на обложку, потому что Эсиду Питу удалось сделать отличный концертный снимок и потому что Дилан все еще заслуживал обложки. Но текст получился дерьмовым. Люди думали, что изменятся, лишь вдохнув воздух, которым дышат знаменитости. Рэй знал, что в реальности все получалось иначе. Джон Леннон не собирался спасти его. Джон Леннон вообще никого не собирался спасать.

— Ну что ж, — заметила миссис Браун, — если ты брал интервью у Дилана, с Джоном Ленноном никаких проблем у тебя возникнуть не должно.

— Это другое. Тогда мне создали все условия. А сейчас мне приходится все делать в одиночку. Это не так легко.

— О, — возразила она, — ты не один.

Они улыбнулись друг другу. Это было чистейшей правдой. Миссис Браун оказала ему действительно неоценимую помощь. Ведь если бы Рэй слонялся от одной пятизвездочной гостиницы к другой, пешком и в одиночку, он бы не успел и половины обойти, а Джон Леннон уже улетал бы из Хитроу. Но «лотус» мчался по пустым улицам Уэст-Энда, а Рэй ощущал, как в его душу закрадывается отчаяние. Ничего не выйдет. Кого он пытается обмануть? Он никогда не был настоящим журналистом — просто ребенком, который любил музыку.

— В любом случае, — сказала миссис Браун, когда они миновали пустующий парадный вход последней гостиницы из намеченных, — битлы были просто хулиганами, которые притворялись джентльменами, а «Стоунз» — джентльмены, а строят из себя хулиганов, — Она улыбнулась своей лукавой улыбкой и искоса посмотрела на Рэя. — Ты не знал, что у меня было с Брайаном? Я тогда была еще совсем ребенком. Мой муж не рассказывал тебе об этом?

— Брайаном Джонсом?

Рэй был просто ошеломлен. Блистательный Брайан, играющий на гитаре. Великолепный Брайан, найденный мертвым в своем бассейне. Он был частью истории. Да, настало время Рэю удивляться. Все равно что услышать, что она спала с Наполеоном!

— Познакомилась с ним в клубе, где они начинали, — «Стейшн отель». — При воспоминании об этом миссис Браун негромко засмеялась. «Элан» летел по Парк-лейн в обратном направлении. Ей, похоже, очень нравилась эта дорога. Здесь можно было разогнаться — «Стейшн отель», «Кью-роуд», «Ричмонд». Воскресные вечера. Тысяча девятьсот шестьдесят третий год. Мне было — сколько? Четырнадцать! У него, конечно, была куча девочек. Мой муж тебе никогда об этом не рассказывал? Это долгие годы его бесило. Мысль о том, что я была с Брайаном.

— Ваш муж никогда о вас не упоминал, — Рэй покачал головой и тут же попытался смягчить сказанное. — Все, о чем мы когда-либо говорили, — это о его группе и о том, как у них идут дела. Он о вас особенно и не говорил.

Она горько усмехнулась.

— Ну конечно. Когда влечение и ревность ослабевают, женщина понимает, что ее срок истек. А следующее, что вы видите, — это интимные игрушки на день рождения. Женщина произнесла это с горечью, и он не знал, что сказать в ответ. Рэй понимал, что его мнения она не спрашивала. Поэтому он просто промолчал. Затем миссис Браун вздохнула, словно говоря, что на эту ночь с нее довольно.

— Я могу подбросить тебя домой, если хочешь. Где ты живешь? Ты, наверное, с кем-то снимаешь квартиру?

Рэй покачал головой.

— Я просто пройдусь немного.

— Надеюсь, ты не бомж? — Она скорчила гримасу.

Смущаясь, Рэй объяснил:

— Я все еще живу с родителями. По крайней мере, жил. До тех пор, пока не ушел из дома.

— Когда это случилось?

— Около двух часов назад.

Миссис Браун рассмеялась, и Рэй вдруг понял, как сильно она ему нравится. Там, внутри, под застывшей маской бесчувственной холодности, она была очень милой. В голове у Рэя все перемешалось — ее доброта и помощь в поисках Леннона, то, как светились ее глаза, когда она улыбалась, и ощущение полета по улицам ночного Лондона на желтом «лотусе элане». Ему совсем не хотелось бродить по улицам в одиночестве.

— Тогда, думаю, нам придется поехать ко мне. — сказала она.

В лунном свете здание возвышалось над ними, словно заброшенное Ксанаду. Когда-то, многие годы назад, здесь жили богатые люди, но теперь фасад огромного белого дома был испещрен зияющими черными трещинами. Свет мерцал в зияющих окнах верхнего этажа — дрожащее пламя свечей, отблески от костров, огненно-красное свечение болванки на электрическом обогревателе. Плач младенца.

— Кто здесь живет? — спросила Руби. — Бомжи?

— Они не бомжи. — сказал Леон, отсчитывая мелочь таксисту. — Они бездомные. Ты можешь мне добавить? У меня не хватает. Прости.