Уолтер Керн - Мне бы в небо

Самолет — наилучший способ повидать Америку. Не внизу, где шоу уже почти закончилось. После колледжа я пересек страну в обществе своей девушки, прихватив с собой пива, спальник и побольше мелочи, чтобы подбрасывать монетку и выбирать маршрут. Моя девушка выросла точно в монастыре, она была дочерью двух преподавателей, которые советовались с коллегами по вопросам воспитания. Никакого телевизора. Книги на разных языках. Она мечтала о минигольфе, сельских ярмарках, сальных взглядах стариков на заправках. Сидя в машине, она прочла «В дороге» и выразительно цитировала оттуда отрывки. Я знал, что меня попросту используют в качестве гида и бросят, как только мы вернемся в Нантакет, но все-таки мне хотелось показать ей то, чего она никогда не видела.

Я потерпел неудачу. Ничего не вышло. Старой Америке пришел конец. Обилие кинофильмов превратило пустыню в съемочную площадку. Во всех круглосуточных придорожных кафе подавали десерты из взбитых сливок. И повсюду, от пыльной Небраски до заболоченной Луизианы, нас, пилигримов большой дороги, подстерегали местные жители. Они продавали нам футболки с символикой «дороги 66» и принимали кредитные карточки. Автостопщики не рассказывали историй, а просто спали, все заправки были с самообслуживанием — никаких беззубых непристойных стариков. В Канзасе моя девушка швырнула книгу в стойку с пончиками, позвонила отцу и попросила выслать ей обратный билет. Теперь она — социолог в Пенсильвании и воспитывает детей точно так же, как воспитывали ее саму. Вряд ли она хоть раз за пятнадцать лет вспомнила о нашей дорожной эпопее. И неудивительно. Настоящая Америка исчезла, и мы потратили лето на странствия по руинам. Даже хуже. По поддельным руинам.

Бизнесмен с золотыми зубами просыпается и сморкается, потом рассматривает салфетку — не выпала ли коронка. Я снимаю наушники и открываю каталог, засунутый в карман на спине сиденья, чтобы подобрать свадебные подарки. Авиакомпания гарантирует своевременную доставку заказанных в полете, по авиателефону, вещей и предлагает оригинальные товары, каких не найдешь в магазинах — серебристые «космические» ручки, в которых чернила текут в обратную сторону, будильники, высвечивающие время на потолке, специальные подушки от боли в спине. Иногда я покупаюсь на эти уловки и что-нибудь приобретаю, наказав отправить в отель, так что по приезде меня ждет посылка. Я питаю особую слабость к штукам, которые имитируют шум дождя или прибоя. В последнее время не могу заснуть без этих приборчиков. Недавно я купил машинку, «шумелку», которая издает звук летнего ливня, и мне не терпится включить ее сегодня вечером.

Я свожу свой выбор к автоматической газонокосилке (минус в том, что все может закончиться сгоревшими проводами — Джулия страдает дислексией и непременно запустит эту штуковину через дорогу, неверно прочитав инструкцию) и более безопасной вещи — багажном комплекте из шести чемоданов, тяжелых, нейлоновых, с синтетическим нутром. Я бы не стал покупать такое для себя — я путешествую налегке и предпочитаю кожу, потому что она теплая, а царапины на ней — это своего рода археологические свидетельства моих странствий. Но для Джулии и Кейта, которые летом собираются во Флориду, а на Рождество — в паломничество на Святую землю (моя мать и Душка сделали им такой подарок вместо обычного свадебного путешествия), чемоданы должны быть своего рода маркой. Огромное количество карманов для лекарств Джулии, пятнооталкивающее покрытие — на тот случай, если ее вырвет прямо на вещи.

Эта женщина слишком хрупкая. Она меня пугает.

Хотя Кара не простит мне, но все-таки я должен увидеться с Кейтом на этой неделе и изложить ему историю болезни, начиная с жульнического «модельного агентства», когда Джулии было пятнадцать. Как и прочие местные девочки, попавшиеся на удочку, моя сестра перестала есть. Она бегала. Глотала слабительное. Когда мошенники смылись, прихватив с собой деньги, Джулия и еще несколько дурочек продолжили сидеть на диете. Потом они начали воровать в магазинах, организовав небольшой криминальный клуб. Школа вызвала из Сент-Пола социальных работников. Потом были наркотики и попытка самоубийства. В конце концов девочки образумились. Набрали вес. Получили образование. Исполнились здравого смысла.

Все, кроме моей сестры. Одни проблемы. Ранний брак. Столь же ранний развод. Год в массажной школе. Диковинные пищевые пристрастия и таблетки. Второй муж — расист, который отправился в Сэндстонскую тюрьму за подделку сберегательных облигаций при помощи цветного ксерокса. И лишь недавно, в последние два года, Джулия вроде как обрела покой и новую цель — она работает в обществе «Гуманизм» и помогает раненым животным. У нее даже есть специальность — она квалифицированный ветеринар — и, хотя Джулия по-прежнему худая, глаза у нее перестали смотреть в одну точку. По-моему, это прогресс.