Тимофей Ермолаев - Рассказы

Учитывая мое происхождение, я сделал ударение на слове «грязные». Роб Андерсон растерянно почесал подбородок, он явно не понимал, чего же плохого он тут сделал.

— А что произошло на шестой день?

— Вы про что?

— Не припоминаете? Я имею в виду дикий виноград.

Он вспомнил и самодовольно улыбнулся:

— Да, было дело. Я собрал немного этой кислятины и сделал немного вина. Оно было отвратительным, но старейшины были от него в восторге… И тогда я научил их виноделию… Чего же тут плохого?

Я опять пролистал рапорт службы наблюдения.

— Через неделю все племя ударилось в пьяный разгул, — резко сказал я.

— Да, у них слабоватые головы, — он опять улыбнулся. — Но ничего, пусть привыкают.

— На третий день после начала пьянки нами были зафиксированы случаи половых извращений, которые начали приобретать систематический характер.

Он упрямо замотал головой.

— Тут я не виноват, Эрл. Пусть я попаду в Ад, если это не так.

Я не стал возражать и спросил:

— Так вы оцениваете вашу деятельность в прошлом позитивно?

— Почему бы и нет? Я научил их делать колесо, хотел даже научить их плавить металлы, но не успел. Разве за месяц все успеешь?

— По-моему, Роб Андерсон, все, что вы хотели и могли сделать, вы сделали. А насчет колеса… Вы думаете, что доходчиво им все объяснили?

— Честно говоря, я плохо помню этот момент… Я был немного пьян…

— Зато все, и стар, и млад, отлично усвоили полный набор английских нецензурных слов и выражений. Довольно, Роб Андерсон. Если бы не срабатывал принцип временной устойчивости, неизвестно, что бы вы нашли здесь, в настоящем, когда вернулись. Итак, мой приговор: штраф тридцать тысяч долларов, эти деньги пойдут в благотворительный фонд. Приговор может быть обжалован в установленном порядке.

Он опять улыбнулся, но этот раз презрительно, и положил передо мной на стол платиновую карточку «Америкэн Экспресс». Подписав все необходимые бумаги, мистер Роб Андерсон спросил:

— Я свободен?

— Да, свободны. До свидания.

У двери он остановился.

— Знаете что, Эрл. Через недельку я куплю себе у вашей компании новое хронопутешествие.

— Очень рад за вас.

Он ушел. Я закрыл папку под номером 10905 и взял новое дело. Но в этом случае наша команда не успела среагировать должным образом, и наш клиент, некто Тринкер, остался мертвым в двадцатитысячном году до Рождества Христова. Этот Тринкер решил устроить в палеолите самое настоящее Монте-Карло: он наделал из подручных материалов некоторое подобие игральных карт, домино, костей, разве только не «одноруких бандитов», и обучил игре в них доверчивых туземцев. В пылу азарта племя забыло об охоте и чуть не умерло от голода. Их спас шаман, который каменным топором снес Тринкеру полголовы и проклял его нововведения.

В дверь постучали, в приоткрывшуюся щель заглянул мистер Роб Андерсон.

— И все-таки я заронил там семена цивилизации!

Ноябрь 1997

Двое, он и она, стояли у берега моря, заходящее солнце бросало на них кровавые зловещие блики. Он смотрел куда-то вдаль, а она изо всех сил пыталась обратить на себя его внимание. Она была немного пьяна, поэтому периодически повисала на его плече.

— Меня зовут Моника, — громко говорила она. — Ты мне очень нравишься. Нет, действительно. И от тебя хорошо пахнет…

Было очень жарко, но он вздрогнул.

— Как тебя зовут? — она обрадовалась, когда он повернул лицо в ее сторону.

Он что-то ответил. Она засмеялась.

— Дуган? Нет, правда? Я никогда раньше не встречала Дуганов. Необычное имя, я его надолго запомню.

Он улыбнулся, алое солнце сверкнуло в его черных глазах. Моника взглянула на свои крошечные золотые часики.

— Уже поздно. Ты не проводишь меня домой?

Дуган неопределенно пожал плечами.

— Я живу совсем одна, неподалеку отсюда.

Он коротко кивнул и что-то спросил. Она звонко засмеялась и потянула его за руку за собой.

Моника действительно жила недалеко. Когда они подошли к ее домику, его рука лежала на ее бедре, а ее смеющееся лицо прижималось к его груди.

— От тебя хорошо пахнет, Дуган, — повторила она. Он ответил долгим жарким поцелуем…

Через час Дуган пах совсем по-другому. От него несло запахом смерти и крови. Он прошел в ванную, положил опасную бритву на раковину и начал отмывать руки от крови. Окрашенная в красное вода шустрым ручейком исчезала в сливном отверстии. Потом он умыл лицо и прополоскал рот. Намочив немного волосы, он тщательно причесался, внимательно осматривая себя со всех сторон в зеркале. Затем он поправил галстук, отряхнул пылинку с пиджака, положил в рот жевательную резинку без сахара, предохраняющую от кариеса, и вышел из ванной комнаты.