Михал Вивег - Лучшие годы - псу под хвост

— Отец, прошу тебя, прими оксазепам и успокойся, — сказал Квидо.

— Я тебя не пущу! — страдальческим голосом кричал отец. — Что ты знаешь обо всем этом?! Что ты знаешь о казнях?! Что ты знаешь о массовых депортациях?!

— Шизик! — взвыл Квидо и выскочил из дому.

Чем больше он волновался за мать, тем большее раздражение испытывал против отца. Уже на шоссе он непроизвольно пустился бежать и чуть было не разбил лодыжку о красноватые камни между рельсами. Но когда прибежал, запыхавшийся, к будке, нашел там лишь двух молоденьких, чуть постарше себя, солдатиков. Они лежали на расстегнутых спальных мешках и, передавая друг другу полупустую бутылку, поочередно потягивали из нее.

— Если ищешь мать, то ее уже нет. Уехали все, — засмеялся один из них.

— Куда? — выкрикнул Квидо.

Солдатик пожал плечами.

— Почему? — крикнул Квидо, буквально теряя рассудок.

— Не ори, парень, — сказал второй солдатик. — И успокойся. Я тебе что, фараон?

— Все о’кей! — сказал Квидо и бросился назад.

Он увидел мать, только когда она в сопровождении трех солдат возвращалась через сад домой. Чуть под хмельком, она весело смеялась и, как обычно в таких случаях, очень мягко выговаривала слова.

— А я прокатилась на дрезине, — похвалилась она сыну.

Отец Квидо с блуждающей улыбкой вышел на террасу.

— Сержант Мига, строительно-дорожные войска «Прага», — по-словацки представился ему командир. — Если вы нам, пан инженер, не верите, запросто подпишу вам, что Густав Гусак старый мудак!

— Ну хорошо, хорошо, — смиренно сказал отец Квидо.

2) Но и это наглядное доказательство не освободило его от ощущения неведомой опасности. Он по-прежнему оставался встревоженным, мнительным, продолжая мучиться постоянными приступами какого-то неосознанного самобичевания. Когда Квидо или его мать проходили мимо него, он отводил взгляд. Но мать Квидо не сдавалась. Вытащу его из этой ямы, уверяла она себя. Интуиция подсказывала ей, что спасительной могла бы стать смена обстановки, и она, немного подсуетившись, заказала на первые две недели школьных каникул четырехместный номер в заводском доме отдыха в Крконошах.

Сперва ей в самом деле казалось, что пребывание в горах действует на отца благотворно: проводя большую часть времени в поисках оригинальных коряг и подходящего дерева для своих поделок, он при этом не раз находил прекрасные, ярко окрашенные подосиновики и, похоже было, вновь после долгого времени обрел радость жизни. Он отправлялся с семьей на небольшие прогулки, по вечерам немного бегал, стал больше читать. К удовольствию жены, у него улучшился аппетит: на Колинской турбазе он съел даже полстакана мороженого со взбитыми сливками. А когда однажды они с Пако погрузились по шейку в ледяную реку, она и вовсе сочла его скорое выздоровление делом решенным, и Квидо напрасно старался умерить ее преждевременные восторги.

Несомненно, семейный отпуск пошел на пользу прежде всего Пако. Он презрел мещанское спанье под крышей дома и на опушке леса в переплетении ветвей корявой березы соорудил себе подвесное ложе, где провел все последующие ночи. Днем он учился вязать петли лассо, лазал по скалам и упражнялся в метании ножа.

с издевкой напевал Квидо, когда его младший брат, грязный и загорелый, время от времени появлялся в дверях дома, обычно для того, чтобы мать вытащила ему клещей.

— А тебе что? — задиристо говорил Пако.

Квидо был тоже доволен жизнью: написал несколько рассказов, успел даже переписать их, а из фраз, оставшихся в конечном счете неиспользованными, составлял еще и письма для Ярушки.

Как-то раз после обеда отец Квидо и Пако отправились в лес выслеживать зверя. Но не прошло и двадцати минут, как мать Квидо увидала из окна, что они лугом возвращаются назад к дому.

— А как же олень? — крикнула она им. — Или вы просто обшариваете наши холмики?

Пако презрительно махнул рукой в сторону отца.

— С ним толку не будет! — сказал он.

— В чем дело? — обеспокоилась мать Квидо.

— Мне надо кое-что уточнить, — сказал отец Квидо.

Поднявшись в дом, он попросил жену еще раз перечислить ему все различия между простым объяснением и свидетельскими показаниями.

Руки матери Квидо на какой-то миг замерли над сушилкой с грибами, но она, тотчас овладев собой, осадила отца шуткой. Но он настаивал на своем, и она терпеливо, в какой уж раз, стала объяснять мужу как существующие различия, так и вытекающие из них юридические последствия. Говорила она медленно, поскольку муж, как всегда, делал письменные заметки. Когда мать Квидо кончила, он с минуту задумчиво глядел на исписанный лист бумаги.