Журнал - «Подвиг» 1968 № 05

Когда приехали в отдел, Пахомыч, как звали сотрудники богатыря Шленова, погладил гусарские усы и пробасил:

— Не понимаю, чего мы цацкаемся с этими бандюгами, ведь известно, где они засели. Аида с утречка в трактир и повяжем голубчиков, а лучше перестреляем, так сказать, в порядке самозащиты.

— Брось чепуху говорить, Пахомыч, — перебил усача Лапшин, — меня другое интересует: кто получил данные о сегодняшнем налете? Почему мы рванулись без подготовки?

Климов посмотрел в сердитое лицо подчиненного и резко отрубил:

— Пошли без подготовки, так как Серый готовится вместе с нами, товарищ Лапшин.

— Данные о налете были получены из управления, — вмешался молчавший до этого Зайцев. — А насчет подготовки Лапшин прав. На эту банду нельзя идти, словно в кавалерийскую атаку.

— Хватит разговоров, — перебил заместителя Климов, — отправляйтесь спать.

Зайцев задержался в кабинете и, кривя тонкие губы, сказал:

— Плохо работаете, Климов. Надо было дать людям поговорить, а мы бы послушали.

Чувствуя, что заместитель опять прав, Климов промолчал.

Это было вчера. А сегодня Панин не явился в назначенный срок. Климов прождал больше часа, вернулся в кабинет, боится выйти даже в уборную и ждет звонка. Можно, конечно, сходить в трактир, взглянуть, живы ли. Но обстановка там наверняка и без его визита накаленная. Он посмотрел на часы и телефон.

Часы тикали, телефон молчал.

Пашка проснулся, вытер о подушку вспотевшее лицо, перевернулся на спину и с хрустом потянулся. Он посмотрел на розовые в цветочках обои и знакомое пятно на потолке. Оно было похоже на одноглазую рыбу с огромным хвостом и хищной пастью.

— С добрым утром, зубастая, — сказал Пашка, сел, по-турецки подогнув ноги, и крикнул: — Нинка!

— Мадмуазель вышла.

Пашка повернулся на голос, недоуменно посмотрел на занавеску, разделявшую комнату на спальню и столовую, и спросил:

— Кто это?

Заскрипел стул, занавеска отдернулась и пропустила высокую прямую фигуру в застегнутом наглухо мундире.

— Серж? — удивленно протянул Пашка. — Какая нелегкая занесла? — он соскочил с кровати и, поглядывая на неожиданного гостя, стал быстро одеваться.

— Тебя нельзя обвинить в любезности. — Серж надменно улыбнулся и согнул в кольцо гибкую трость, которую держал в руках.

— Мы с тобой кореша? Заявился в такую рань. И как ты узнал про эту малину?

Серж пожал плечами.

— Теперешние товарищи говорят: будущее за теми, кто рано встает. Когда человек мне нужен, я его нахожу.

— У меня таких товарищей нет. А Пашка Америка теперь всем нужен. Могу открыть юридическую контору. Червонец за совет. — Пашка взял полотенце и вышел из комнаты.

Он запустил примус, поставил чайник и стал умываться. Что нужно этому барчуку? И кто вообще он такой, этот Серж? После вчерашнего разговора с Серым все посетители «Трех ступенек» стали для Пашки подозрительны. Среди десятка имен, названных Серым, был и этот длинноногий франт.

Пашка задержался на кухне и стал вспоминать, что ему известно о госте.

Он появился месяц или два назад. Его привела одна из Нинкиных подруг. С тех пор он ошивается в трактире каждый вечер. Он слишком выделялся среди постоянных посетителей, и поэтому Пашка сразу обратил на него внимание. А когда увидел узкие руки с длинными пальцами, решил, что новичок — соратник по профессии. Пашка знал одного такого же франта с наманикюренными руками. Так тот в «Балчуге» вынимал бумажник у загулявших купцов и даже не уходил из ресторана.

Пашка завел было с новичком профессиональный разговор, но в ответ получил только насмешливый взгляд. Еще Пашка слышал, что Серж промышляет наркотиками, но не поверил этому, так как Серж сам нюхает кокаин. А точно известно, что торговцы боятся своего зелья, как черт ладана, и никогда его не употребляют. А этот всегда таскает в кармане трубочку, водку не пьет и ест очень мало. Типичный наркоман. Уж чего другого, а таких порядком перевидал Пашка за свою жизнь.

Пашка поправил примус, похлопал по медному боку чайника и пошел в комнату. Вытянув длинные худые ноги в сверкающих новых штиблетах, Серж сидел в кресле и листал журнал с голыми бабами, который всегда лежал у Нинки на столе.

— Интересуешься? — спросил Пашка, бросил полотенце на кровать и задернул занавеску.

— Только живыми.

Серж отложил журнал и стал выстукивать какой-то марш.

Пашка посмотрел на наманикюренные руки, на черный перстень на мизинце и завистливо вздохнул: