Алексей Качалов - Ампутация Души

Скипидарыч был мёртв.

Спустя какое-то время Деснин сам не свой брёл по дороге в церковь.

— Коля! — вдруг услышал он сзади знакомый голос, но так и не обернулся на него.

— Да стой же ты! Это ж я! — снова звал голос, но Деснин продолжал идти не оборачиваясь.

— Я уж целый день тебя ищу. Утром ещё приехала. Чего же ты? Обещал на денёк, а сам… Запил, что ли? Так и знала, — Юлька (а это была она) настигала Деснина.

— Коль, поедем отсюда. Поезд через полчаса. Поедем. Ведь ты ж обещал.

Деснин продолжал идти. На всякий случай он засунул руки в карманы, чтобы сдержаться. Он знал, что Юлька просто так не отстанет.

— Да что ж это с тобой, в конце-то концов! — Юлька перегородила Деснину дорогу.

— Уйди. Убью, — прошипел Деснин, стараясь не смотреть на Юльку.

— Не пущу! — не отходила та.

Тогда Деснин схватил её и отшвырнул в придорожные кусты. Юлька больно ударилась спиной о камень. Вся исцарапанная, она выбралась из кустов и в последний раз прокричала вдогонку:

— Коля!

Деснин не обернулся. Он все ускорял и ускорял шаг, словно хотел убежать от кого-то.

Церковные ворота были открыты. Деснин вихрем ворвался в них. Посреди зала, между четырех гробов с жертвами позавчерашней деревенской бойни, стоял Пафнутий.

— А, вот и наш народный мститель явился, — наигранно произнёс поп. — Наслышан, наслышан. Обещали мне, что ты явишься «яко карающая десница Божия». «Мне отмщение и Аз воздам», так, кажется. А мы тут тебя с товарищами, — поп указал взглядом на четверых ментов, что стояли в стороне, — давно уже поджидаем. Ты, должно быть, знаешь, что сегодня здесь, в храме Господнем, нашли два трупа, — указал он рукой на обведенные мелом силуэты сатанистов и следы крови. — И пальчики твои повсюду…

Менты подошли к Деснину и уже заламывали ему руки, когда поп остановил их:

— Постойте-ка. Мы же всё-таки в храме Господнем. Здесь недозволительно насилие творить. Надо быть терпимее к человеку, пусть он и преступник. Милость Божия безгранична. Может этот смертоубийца напоследок покаяться хочет? Нельзя лишить человека этой возможности, покуда он в храме. Оставьте нас ненадолго.

Менты, не ожидавшие подобной патетики, в замешательстве удалились в притвор.

— Покайся, грешник! — грозно произнёс Пафнутий. — У тебя не будет иной возможности!

Если бы не это жалкое тщеславие, если бы не эта уродливая карикатура на Никодима, омерзительная пародия на него, — Деснин, может быть, еще и сдержал свой неистовый порыв, но самоуверенный поп сам подписал себе смертный приговор. Однако Деснин медлил. Знакомый рёв стоял в его голове. И этот рёв рвал и терзал кровоточащую рану. Но было что-то приятное, даже сладострастное в этом страдании.

Тем временем Пафнутий, проследив, что менты вышли, заговорил приглушенным голосом:

— А ведь я тебя сразу узнал, Колян, когда ты только здесь нарисовался. И Аббату тут же сообщил. Но ты остался жив после встречи с ним. Значит, ты ему зачем-то нужен. Сегодня он даже людей своих прислал. Он уже в курсе того, как ты расправился с этим, — Пафнутий кивнул в сторону силуэта Гроссмейстера, — и вновь желает тебя видеть. Работать на него выгодно, по себе знаю: всего полгода проторчал в этой деревне — уже на повышение иду. Ты можешь уйти через окно в алтаре, на дороге тебя ждут люди Аббата. А вот, кстати, и он сам, — Пафнутий вынул из-под рясы зазвонивший навороченный мобильник, украшенный стразами, и протянул трубку Деснину.

— Коля, ты зачем свой телефон выключил, я хотел тебя предупредить, — говорил Аббат, — что-то ты разошелся — столько трупов, даже этого местного деда не пожалел. Ты удивлен? Хм, извини, но в твоем телефоне был жучок, так что я в курсе всех твоих действий. Но ты не беспокойся. И с ментами можно договориться — у нас везде свои люди. Нужно лишь твое согласие. Ты пойми, я тебя всего лишь кровью хотел повязать, для надежности, а ты сел, да еще раскаялся. Не то что удивил — изумил. А когда выяснилось почему, я и решил с твоим Никодимом потягаться: кто кого. Но ты же сам видишь — нельзя в этой жизни жить как ты хотел. Ну что, теперь ты со мной? Ведь я победил. Тебе некуда деваться.

Деснин никак не реагировал. Он слышал все это словно сквозь туман.

— Ну, че ты тормозишь? Время капает, — торопил его Пафнутий, указывая на циферблат золотых часов. — Тебе здесь больше нечего делать, ведь ты уже отомстил, все кончено…

— Еще нет, — с этим словами Деснин бешено накинулся на Пафнутия и вцепился тому в довольно толстую позолоченную цепочку, на которой висел большой позолоченный крест.