Ольга Токарчук - Дом дневной, дом ночной

— Ваша жена просила меня прийти убраться и натопить печь. Завтра оставьте мне, пожалуйста, ключи.

Он пропустил ее в прихожую. Девушка пошла в кухню и заскрежетала печкой. По-видимому, квартира была ей знакома. С этим трудно было освоиться, а потому Он сел в комнате за стол и закурил.

— Как зовут тебя? — спросил Он, чтобы хоть что-то сказать.

— Агни, — ответила девушка.

— От Агнешки, наверное.

Она не отрицала, лишь широко улыбнулась. У нее были красивые ровные зубы подростка. Мужчина слышал, как она хлопотала по дому, в котором становилось все теплей и уютней. Когда девушка была в ванной, Он налил себе рюмку водки и выпил ее залпом. Потом сделал вид, что разбирает бумаги на письменном столе. Агни принесла ему разогретый бигос и чай.

— Завтра, если хотите, я могу прийти пораньше и что-нибудь приготовить. Я умею делать голубцы. — Она улыбнулась и села рядом, когда он начал есть.

— Где жена тебя разыскала? Откуда ты взялась? — спросил Он с набитым ртом.

— А-а-а, стечение обстоятельств. Долго рассказывать.

Он заметил, что у нее гладкая юная кожа, ни единой морщинки, ни веснушек. В голове вдруг на минуту вспыхнул четкий образ ее обнаженного худенького тела, лежащего на кровати, и Он испугался. Сказал, что устал и хочет лечь спать. Девушка напомнила ему про ключи и скрылась в кухне. Он слышал, как она мыла вчерашнюю посуду. Им овладело беспокойство; Он снял трубку с черного телефонного аппарата и покрутил ручкой. Попросил соединить его с больницей во Вроцлаве, но там уже никто не отвечал. «Позвоню завтра с работы, позвоню завтра с работы», — повторял Он себе. Услышав, как внизу хлопнула входная дверь, мужчина приостановился на лестнице, и напряжение вдруг спало. Он вздохнул и вернулся в столовую. Включил радио и налил себе водки. Передавали какой-то радиоспектакль.

— Друзьями мы не будем, — произнес мужской голос. — Вы сами это знаете. А будем ли мы самыми счастливыми или самыми несчастными среди людей — от вас зависит. Я прошу только об одном: пожалуйста, не лишайте меня надежды и позвольте и далее страдать, как прежде. Если это невозможно, прикажите мне исчезнуть, и я исчезну.

— Я не намерена вас никуда прогонять, — с пафосом ответил женский голос, а Он подумал, что это, должно быть, Нина Андрич [38] Известная драматическая актриса (р. 1915 г.) С 1935 г. выступает в Театре Польском в Варшаве преимущественно в спектаклях классического репертуара. .

— Только не надо ничего менять. Пусть все останется, как было до сих пор. А вот и ваш муж…

Он выключил радио и пошел спать. Впервые за многие годы Он видел эротический сон. Ему приснилась эта девушка. Снова была война. Они прятались от немцев на каком-то заводе. На них текла вода из сломанных душевых кранов. Они были обнажены. Агни прижималась к нему, ее волосы пахли водой. Они, видимо, занимались любовью, но как-то странно, Он не ощущал этого телом, а только понимал, что это любовь.

Утром Он позвонил в больницу. Поговорил с женой, но ее голос звучал тускло и отдавал металлом. Она попросила заехать за ней в пятницу. Он быстро подсчитал, что это через три дня. Жена говорила еще что-то про операцию, но Он не совсем понял что, не захотел вникать. Вернувшись домой раньше обычного, Он принял ванну и в чистой рубашке принялся ждать неизвестно чего.

Все происходило так, как будто было запланировано. Девушка вошла, на ней были те же штаны, что вчера, она держала в руках большой кочан капусты. Он неуклюже ходил за ней, пока она растапливала печи. Понимал, что смешон. Что-то говорил, но больше разглядывал ее волосы и голые ноги в спортивных тапочках. Не мог от нее отойти.

Все было, как в том сне — они прятались от враждебного мира. Кто был тем миром, Он не знал. Она попросила подать ей нож, и Он с этим ножом в руке подошел к ней и внезапно прильнул к ее худенькому телу, а она нисколько не противилась. Девушка была мягкая, нежная, податливая, как тряпичная кукла. Он положил ее руки себе на плечи и осыпал поцелуями лицо. Ожидал сопротивления, какого-нибудь «нет», но слышал лишь ее дыхание, от которого веяло огурцами с грядки, чем-то зеленым, свежим, чем-то, по чему Он всегда тосковал. Он просто положил ее на диван, стянул с нее эти смешные штаны, и дальше все произошло обыденно, Он даже помнил о том, как бы не сделать ей ребенка.

Такое случается с людьми, убеждала Она себя, когда высаживала на клумбы бархатцы. Человек меняется, перерастает ситуацию, как ребенок вырастает из своей одежды. Время течет, и все становится другим. Бывают большие и малые войны. Большие меняют мир, а малые — человека. Так уж оно получается. Я не делаю ничего плохого. Никому не причиняю боли, разве что себе, когда вот так вот: жду и жду.