Ольга Токарчук - Дом дневной, дом ночной

Священник не знал.

— А откуда вам известно о таких вещах, Фрост? — полюбопытствовал он.

— Слышал по радио.

— А какое радио вы слушаете?

Франц Фрост слушал, как и все в деревне, венскую радиостанцию.

— Не слушайте вы ее, они там все выдумывают. Слушайте передачи из Берлина.

— Погоду-то проверяешь по венскому.

— Так-то оно так, — соглашался священник.

Когда тот хотел уйти, Франц набрался смелости и сказал:

— У меня какие-то сны — не мои . Житья не дают.

Священник из Кенигсвальда скользнул подозрительным взглядом по его макушке и ответил:

— А разве бывают свои ?

В общем, священник Францу Фросту ничем не помог. Франц так и предполагал, что люди думают совсем по-другому, хотя, казалось бы, ходят в одну и ту же церковь, видят там одни и те же картины, ту же самую круглую раму с Богоматерью в окружении святых.

Поэтому он должен был справиться со всем сам. От поваленного огромного ясеня он отпилил чурбачок, снял с него кору и смастерил себе шляпу. Выдолбил в древесине углубление для головы, а по бокам оставил поля. Отполировал это все изнутри и снаружи, подложил на дно шляпы старую шерстяную тряпицу. Сработал так искусно, что издали ее нетрудно было принять за фетровую шляпу из магазина. Как-никак он был в таких делах мастер. И только вблизи глаз подмечал мягко преломлявшие свет кольца на деревянной поверхности. Жена, конечно, заметила этот новый странноватый головной убор, но, видно, не нашлась что сказать. Он ответил бы ей (ибо заготовил умный ответ), что это защита от недавно открытой планеты, названия которой он не знал, что эта планета насылает гнетущие сны, которые истощают разум, исчерпывают реальность, и тогда человеку не за что ухватиться и он сходит с ума.

Благодаря деревянной шляпе ему как будто немного полегчало. В том месте в саду, где он каждую ночь закапывал своего мертвого ребенка, Франц посадил яблоньку папировку. Но не попробовал ее яблок, потому что пришла война и его забрали в вермахт. И он вроде бы погиб из-за этой шляпы, потому что не хотел сменить ее на каску.

Женщина без имени — особой приметой которой стала прическа, состоящая сплошь из локонов, жена Франца Фроста, особой приметой которого была деревянная каска, защищающая от влияния планеты, — сметала остатки штукатурки с крыльца дома. Новый дом стоял у нее за спиной и помалкивал на солнышке. Он был молод, ему еще нечего было сказать. Возле пруда, за домом, гулял с малолетним сыном ее муж. Где-то далеко, на западе, начиналась война.

И вдруг со стороны солнца к женщине приблизился Некто. Она подняла голову и увидела, что это был ее сынишка. Одновременно до нее долетал детский голос из-за дома, и она замерла, застыла от страха.

«Где твой сын, а мой брат? Я хотел бы его увидеть», — воскликнуло дитя.

Она впустила его в дом, велела сесть за стол так, как всегда приказывала своему ребенку. И тот послушался.

«Я знаю, кто ты», — сказала она и пояском от халата привязала его за ногу к столу. Затем побежала к пруду и срывающимся голосом сообщила обо всем мужу. Они стояли и смотрели друг другу в глаза, смотрели, но не могли разглядеть, что у каждого происходит внутри, не видели ни своих мыслей, ни страха, вообще ничего. Могли только изучать друг друга взглядом и ждать, кто проронит первое слово. Пока они так стояли, их сынишка, который все слышал, хотя — как им казалось — немногое еще мог понять, нарушил молчание: «Где он, это правда, что он ждет меня в кухне, он и в самом деле похож на меня, можно мне пойти и на него посмотреть?»

И сын помчался под гору к дому, а родители за ним. Мальчик, привязанный к столу, был на месте, и они долго всматривались в оба лица обоих существ — одного из их плоти, их крови, знакомого, родного, и второго такого же, точь-в-точь, но чужого. Казалось бы, знакомого, но вместе с тем незнакомого, не своего, не родного, а далекого, страшного. И тогда тот ребенок, который стоял с ними рядом, подошел к тому, который был привязан к столу, и обнял его. Поцеловал в обе щеки так, как учили его целовать дядьев и теть. И тот поцеловал его в ответ. Они были словно братья-близнецы, в любой момент готовые поозорничать, шмыгнуть за дом, где растет малина и спелый крыжовник, удрать к ручью, чтоб побродить по ледяным камням, большие охотники поиграть в прятки, ведь листья лопуха всегда обеспечат им надежное укрытие.

Итак, у Фростов не было выбора — пришлось отвязать гостю ногу, мальчики дружно выскочили из дома, родители и не уследили, как они исчезли в высокой траве под яблоньками и сливами. Их звонкие голоса неслись откуда-то со стороны сада соседки, мастерицы по парикам.