Энн Ветемаа - Моя очень сладкая жизнь, или Марципановый мастер

Но и в этом ателье было пусто. Стоял недоделанный монументальный воин. Но, по счастью, рядом с ним была оставлена записка: "Мы пошли в клуб обедать!"

Ну, пускай по возвращении известного скульптора и его ученика поджидает приятный сюрприз: я выгружаю содержимое своего чемодана на стол. Признаюсь, что мне было приятно, выходя из комнаты, бросить через плечо долгий взгляд. Да, такого марципанового искусства не видели бог знает с какого времени. В этом доме, скорее всего, никогда.

Я решил немного побродить по институту — интересно же посмотреть, чем и на каком уровне здесь занимаются.

Заглянув в первое помещение, я тут же и отпрянул: не анатомический ли это театр?! Во всяком случае, там прилежно и всерьез рисовали поставленный на угол стола… череп. Ну, человеческий череп из марципана я, во всяком случае, никогда делать не буду!

Затем я снова попал в какую-то скульптурную мастерскую. Деловой молодой человек в сером халате дорабатывал большой двойной портрет. Я спросил его, кто эти двое мужчин, которых он ваяет. Он гордо ответил, что, естественно, это наш Верный Юло и его русский друг-полководец. Верный Юло явно был ранен, и славянский брат поддерживал его. Эстонский и русский народы ведь всегда по-братски, плечом к плечу боролись против других народов мира!

Я не сказал молодому человеку, что Верный Юло, которого удерживают на ногах, производит на меня впечатление не смертельно раненного, а весьма сомнительного типа, который нализался до потери пульса. Что касается ремесленных навыков молодого скульптора, то они были позорно слабыми. Выйдя из этой мастерской, я разочаровался в сегодняшнем дне нашей скульптуры и уровне обучения.

Я, само собой, старался удерживаться от поспешных выводов: сделанное в одном ателье не обязательно характерно для всего, чему учат и чего добиваются в этом заведении. Ведь я довольно много ходил по художественным выставкам, и там бывали куда более интересные и художественно более зрелые работы. И авторы окончили этот самый храм искусств.

Ну что ж, оставалось продолжать гулять дальше.

Студенты-живописцы возвеличивали крупные трудовые достижения рыбаков и колхозников — им даже иной раз удавалось запечатлеть представителей обеих областей жизни на одном холсте. Вон мощный трактор мчит к лодке, причалившей к берегу с богатым уловом. Понятно, что прямо на улов он не наедет — свернет в сторону. Ведь он приехал отвезти рыбу в магазин. Богатая минералами еда для трудящихся. Ничего не могу поделать — становлюсь ироничным, потому что вижу одно головотяпство и примитивизм.

В следующей комнате молодая, сурового вида женщина заканчивала плакат: "Все на выборы!". Радостные люди — очевидно, представители и рабочего класса, и трудового колхозного крестьянства, и дети (пока еще без избирательного права), и старики (на лицах которых читалась присущая почтенному возрасту симпатичная, почти потусторонняя радость) все вместе, с песней шли к красивому в псевдоклассицистическом стиле дому, убранному флагами… Молодой художник давал своим будущим зрителям на всякий случай еще и словесный совет — лозунг, написанный красивыми, четкими буквами по верхнему краю плаката, рекомендовал всем голосовать за единый блок коммунистов и беспартийных. И правильно! Таким образом она вводила свою плакатную компанию в нашу современность!

Но уровень исполнения? Трудно подобрать более безвкусную цветовую гамму. Какашки не совсем здорового ребенка! Даже если б мне пришлось красить своими красками прошлогоднюю немытую картошку, и то результат был бы лучше. Мои многолетние штудии дали, что там ни говори, поразительные результаты. Стоит ли мне вообще идти сюда учиться?

Но в то же время я вдруг осознал, что эта последняя увиденная мною работа или что-то иное, возможно, даже мои собственные мысли как-то меня… обеспокоили… У меня вдруг возникло чувство, что на яркое солнце надвигается из-за горизонта грозовая туча.

Что, собственно, было не так? Но что-то было… Не во мне ли самом?.. Почему, да, почему выборы представительных организаций трудящихся — долгожданный для всех день — внезапно ассоциировались в моем сознании с далекой-далекой эпохой?!

И тогда… Будто три холодных ручейка побежали по моему позвоночнику снизу вверх! Добрались до мозга. Поразили его. Я понял: Все работы, которые я здесь вижу, какие бы они ни были беспомощные, несут на себе отчетливый знак нашей эпохи!

Они агитируют, у них есть политическая миссия, их классовая позиция ясна и верна! Как раз такая, как в моем сочинении о Павле Корчагине.