Энн Ветемаа - Лист Мёбиуса

Надо же такому случиться, что на Кавказе в это самое время разыскивают мелкого преступника, тоже уроженца Прибалтики, правда, по имени Аэду Аер. Не разобравшись как следует, Йонаса принимают за Аера, а ему будто то и нужно. Он не отказывается…

Ну и типы собрались на этапе, следующем на те самые работы, о которых Йонас пророчески разглагольствовал при недавнем посещении кабака — лес валить да канавы копать!

Первые дни складываются трудно. Человек, привыкший сидеть за письменным столом, привлекает к себе повышенное внимание насмешливых солагерников. Не столько своей никчемностью, сколько усердием и пылом. Шкура он или просто дурак, не могут они понять.

(Извините, у нас кое-что выпало. Слишком быстро закружилась карусель. На привале в одном прелестном уголке, имеющем важное культурно-историческое значение — там зародилась оригинальная школа грузинских полифонистов, — Йонас выкидывает нечто совершенно неожиданное: пытается: сбежать, по крайней мере его поступок так выглядит со стороны. Причиной послужила внезапная встреча с эстонкой-музыковедом, которая в рамках симпозиума знакомится с чудесной природой Грузии. Конечно, женщина даже взглядом не удостаивает Ааду Аера. Тем не менее охваченный страхом беглец несколько минут высиживает в колючем кустарнике, а когда дают команду построиться, снова оказывается на своем месте.)

Итак, первые дни нелегкие. Далеко не все умеют ценить красоту и облагораживающее значение труда. Наш герой переносит насмешки со свойственным его натуре терпением, к чему за несколько недель окружающие успели настолько привыкнуть, что его работу записывают на счет другого (такой «порядок» ввели уголовники-верховоды, сами пальцем пошевелить не желающие), и того типа за хорошие показатели премируют посещением лавки, где можно купить курево, консервы и чай — именно чай, который здесь ценится превыше всего. Тут у псевдобродяги терпение лопается… К крайнему изумлению окружающих он в гневе набрасывается на грозного главаря. Это может показаться невероятным, но интеллигентный читатель наверняка знаком с трудом Лионеля Стронгфорда, вышедшем в начале века на эстонском языке, «Сила и красота тела — как их достичь» и легко припомнит, что физический труд на свежем воздухе дает особенно быстрые результаты именно при атлетическом телосложении. Что же теперь будет? Не затухнет ли его свеча после столь опрометчивого поступка? Нет! Главарь, с улыбкой взглянув на него, смахивает с носа капельку крови, сплевывает сквозь зубы и протягивает Ааду Аеру руку, примирительно буркнув из-под усов: «Во лбина!» или что-то вроде того…

Следует заметить, что наш герой превосходно чувствует себя на новой работе. Вольный воздух, нормальная нагрузка, сносное питание при хорошей работе и прежние заботы не гложут — благодаря всему этому он удивительно быстро становится другим человеком. Отпускает бороду, сбрасывает лишний жирок, совершенно преображается.

— Ах ты черт!.. — скажет он много позже химику Пенту С. — Как приятно вместо портфеля брать утром топор с лопатой и отправляться в горы, поросшие лесом. Никаких проблем. Птички поют, смолой пахнет. Нет слов!

Не надо забывать, что у нашего знакомого инженерное образование и опыт организации труда. Нельзя плошку держать под спудом. Когда десятник отдает бредовое распоряжение, полагая, будто вода в канаве сама потечет в гору, Ааду Аер, уважаемый уже человек, потихоньку отзывает его в сторону. Объясняются они долго и бурно, потом десятник замолкает и, выпучив глаза, смотрит на уцелевший по странной случайности предмет, который в последнее время служил разве в качестве сувенира. Это маленькая счетная линейка. Разумеется, в распоряжение вносят коррективы. Много лет спустя Йонас Плоомпуу признался, что судьба его явно оказалась в опасности: он снова мог угодить за письменный стол, но к счастью сия кара его миновала.

Пролетает шесть месяцев. Совершенно незаметно. Йонас-Ааду становится кем-то вроде старшего прораба. Ему идут зачеты и начальство благоволит, поскольку работа стала продвигаться много лучше, да и люди больше заколачивают. Ему предлагают место на воле. А почему бы не остаться? Матери он посылает денежные переводы, и она знает, что с сыном все в порядке. Единственное, о чем сын просит — никому ничего не рассказывать, даже жене. Особых угрызений совести Йонас не испытывает, ибо прошлое видится ему совсем в ином свете: он не без оснований считает, что хладострастная меломанка, собственно, едва ли замечает отсутствие мужа. А если и замечает, то исключительно из-за денег. Прежняя работа? Да его туда калачом не заманишь. И наверняка в высоком кресле уже кто-нибудь сидит. (Йонас еще не знает, как усиленно его искали и как долго держали для него место; не знает он и того, что в течение полугода значился во всесоюзном розыске…)