Джоди Пиколт - Чужое сердце

Я встал и принялся нервно шагать по комнате.

– Книга, которую вы мне дали… Она навела меня на размышления.

– И что в этом плохого?

– Шэй Борн слово в слово цитировал мне Евангелие от Фомы.

– Борн? Он читал Фому? А Мэгги говорила, что…

– …никакого религиозного образования у него нет, да и просто образования, считай, тоже.

– «Гедеоны» вроде бы не оставляют Евангелие от Фомы в гостиничных номерах, – пошутил ребе Блум. – Откуда же он…

– Вот именно.

Он задумчиво потер ладони.

Я положил книгу на стол.

– А как бы поступили вы, случись вам усомниться во всем, во что вы верите?

Ребе Блум подался вперед и перевернул несколько страниц записной книжки.

– Я бы продолжал задавать вопросы, – сказал он и, черкнув что-то на клейком желтом квадратике, протянул его мне.

«Йен Флетчер, – было написано там. – 603-555-1367».

В ту ночь, когда Шэя хватил второй удар, я не спал – готовил чернила для новой татуировки. И если уж на то пошло, я горжусь своими самодельными татуировками. У меня их было уже пять: я справедливо рассудил, что мое тело ни на что не годится, кроме как служить холстом для живописи, – по крайней мере, так я считал еще три недели назад. Да и риск заразиться СПИДом от грязной иголки меня, сами понимаете, не больно-то пугал. На левой лодыжке я изобразил часы, показывающие точное время смерти Адама. На левом плече был ангел, а чуть ниже – узор одного африканского племени. На правой ноге красовался бык, потому что я по знаку зодиака Телец; под быком проплывала рыба – знак Адама. На шестую я возлагал большие надежды: набивать ее я собирался прямо на груди. Слово «Верю» готической вязью. Я сделал несколько эскизов карандашом и ручкой, оттачивая мастерство писать задом наперед, пока не убедился, что смогу повторить рисунок машинкой перед зеркалом.

Первую машинку, как и шприц Крэша, конфисковали надзиратели. Мне понадобилось около полугода, чтобы собрать детали для новой. Готовить чернила было сложно, и наказание за это светило суровое, отчего я предпочитал работать глубокой ночью. В ту ночь я поджег пластмассовую ложку, но не дал огню разгореться, чтобы можно было поймать дым в пакет. Воняло ужасно. И только я понял, что с минуты на минуту дежурные унюхают дым и сорвут мою операцию, Шэя Борна сразил припадок.

На этот раз припадок проистекал иначе. Он закричал – да так громко, что разбудил весь блок; так громко, что мелкая известковая пыль посыпалась с потолка наших камер. Честно признаться, увозили его в таком прискорбном состоянии, что мы вообще не знали, ждать ли его обратно. Тем сильнее было мое изумление, когда его вернули на следующий же день.

– По-ли-ци-я! – крикнул Джоуи Кунц.

Мне хватило считанных секунд, чтобы спрятать детали татуировочной машинки под матрасом. Офицеры заперли Шэя в камере, и едва за ними закрылись двери, я спросил у него, как здоровье.

– Голова болит, – сказал Шэй. – И спать хочется.

Поскольку Шэя еще не выпустили из изолятора после перехвата шприца, шума на ярусе заметно поубавилось. Кэллоуэй отсыпался днем и играл с птицей по ночам, Техас и Поджи играли в виртуальный покер, Джоуи слушал свои мыльные оперы. Выждав несколько минут и удостоверившись, что надсмотрщики в аппаратной заняты своими делами, я снова полез под матрас.

Я распустил гитарную струну до самого основания, получив, таким образом, подобие иглы. Ее я вставил в ручку без стержня, кончик которой отпилил и приклеил к другому концу иголки; тот, в свою очередь, крепился к валику кассетного плеера. Ручку я примотал скотчем к изогнутой буквой L зубной щетке, что позволяло удобнее держать устройство. Длину иглы можно было регулировать, перемещая корпус ручки. Оставалось только подсоединить адаптер – и у меня в руках был готовый функционирующий аппарат.

Золу, наловленную прошлой ночью, я разбавил несколькими каплями шампуня. Встав перед стальным листом, который служил мне зеркалом, я придирчиво осмотрел свою грудь. Затем, стиснув зубы, чтобы не закричать, включил машинку. Иголка двигалась взад-вперед по овальной орбите, укалывая меня сотни раз в минуту.

Готово. Буква В.

– Люсиус? – Голос Шэя мягко, как дым, вплыл в мою обитель.

– Я занят, Шэй.

– Что это за шум?

– Не твое дело.

Я снова поднес машинку к коже и ощутил давление иглы. Меня будто бы одновременно пронзила тысяча стрел.

– Люсиус, шум все равно слышно.

Я тяжело вздохнул.

– Это машинка для наколок, понял? Я делаю себе наколку.