Софи Кинселла - Ты умеешь хранить секреты?

На этот раз Джек даже не трудится отвечать. Я пожимаю плечами:

– Понятно. Джек, тебе приходило когда-нибудь в голову, что, пока мы были вместе, ты почти ничего о себе не рассказывал?

– Я... наверное, я просто слишком сдержан. Неужели это так важно?

– Для меня – да. Я делилась с тобой всем: мыслями, заботами – словом, всем. А ты ничего не захотел со мной делить.

– Это неправда. – Он делает шаг ко мне, и из громоздкой корзины медленно падают веточки вереска.

– Ну... или почти ничего. – Я прикрыг.аю глаза, пытаясь разобраться в собственных мыслях. – Видишь ли, отношения основаны на равенстве и доверии. Если человек делится с тобой, то и ты должен с ним делиться. Вспомни, ты даже не сказал мне, что собираешься выступить на телевидении.

– Ради Бога, это всего лишь дурацкое интервью! Девушка с полудюжиной пластиковых пакетов задевает корзину, и оттуда вываливается еще несколько веточек.

Джек в расстройстве сует корзину на заднее сиденье проезжающего мотоцикла.

– Эмма, ты слишком близко принимаешь к сердцу всякие пустяки.

– Я открыла тебе все свои секреты, – упрямо повторяю я. – А ты – ни одного.

Джек вздыхает:

– При всем моем к тебе уважении, Эмма, все же, согласись, это немного иное...

– Почему? Почему – иное?

– Да пойми же... В моей жизни существует немало весьма деликатных... тонких... крайне важных вещей...

– А в моей, значит, нет? – взрываюсь я, как ракета на взлете. – Воображаешь, что мои секреты менее важны, чем твои? Считаешь, мне не так больно, когда ты вещаешь о них по телевизору?! – Меня трясет. От бешенства. От разочарования. – Полагаю, это потому, что ты богат и влиятелен, а я... так кто я, Джек? Не помнишь? – Черт, опять эти слезы! Сентиментальная дура! – «Ничем не примечательная девушка»? «Обычная, ничем не примечательная девушка»?

Джек виновато морщится. Кажется, я попала не в бровь, а в глаз. Он закрывает глаза и молчит. Так долго, что, кажется, вообще никогда больше не заговорит.

– Я не собирался употреблять именно эти слова, – оправдывается он, качая головой. – Едва они слетели с языка, я понял, что отдал бы все, лишь бы взять их обратно. Дело в том, что я пытался создать портрет, в корне отличающийся от узнаваемого всеми образа... Эмма, даю слово, я не хотел...

– Еще раз спрашиваю тебя, – повторяю я, едва дыша. – Что ты делал в Шотландии?

Молчание. Встретившись с Джеком взглядом, я понимаю: он ничего не скажет. Хотя знает, как необходима мне его откровенность. Все бесполезно...

– Прекрасно, – говорю я дрогнувшим голосом, -прекрасно. Очевидно, я для тебя мало что значу. Так, забавная девчонка, скрасившая твой полет и сумевшая подать кое-какие идеи для развития бизнеса.

– Эмма...

– Видишь ли, Джек, у таких отношений нет будущего. Настоящие отношения предполагают взаимность. Равенство. И доверие. – Я сглатываю ком в горле. – Так почему бы тебе не найти кого-то из своего круга? Девушку, с которой ты почувствуешь потребность разделить свои драгоценные секреты? Ведь меня ты счел недостойной.

Не дожидаясь ответа, я резко поворачиваюсь и ухожу, топча счастливый вереск. Две предательские слезы скатываются по щекам.

До дома я добираюсь поздно вечером. На душе по-прежнему паршиво. Голова раскалывается, и все время хочется плакать.

Открываю дверь и застаю жаркий спор о защите животных в самом разгаре.

– Норкам нравится становиться шубами, – утверждает Джемайма, когда я вхожу в гостиную. Увидев меня, она забывает о норках и участливо спрашивает: – Эмма? Тебе плохо?

–Да.

Я опускаюсь на диван и закутываюсь в плед из ше-нили – Лиззи получила его от матери на Рождество.

– Я окончательно рассорилась с Джеком.

– С Джеком?

– Ты видела его?

– Он приехшт... полагаю, чтобы извиниться. Лиззи и Джемайма переглядываются.

– Что случилось? – спрашивает Лиззи, обхватывая колени. – Что он сказал?

Я несколько секунд молчу, пытаясь вспомнить поточнее, о чем шел разговор, но у меня в голове все смешалось.

– Он сказал... что не хотел меня использовать и что я постоянно в его мыслях. Пообещал уволить всякого, кто посмеет надо мной смеяться! – выпаливаю я с идиотским смешком.

– Правда? – радуется Лиззи. – Боже, это так роман... ой, простите. – Она смущенно кашляет и разводит руками.

– Еще сказал, будто ему очень жаль, что все так вышло, и что он вовсе не собирался нести весь этот бред по телевизору, а наш роман был... не важно. Он много чего наговорил. А в конце заявил... – Мне становится так обидно, что даже продолжать не хочется, но я все-таки говорю: – ...что его секреты важнее моих!