Норман Мейлер - Нагие и мёртвые

- Да. - Стэнли потер рукой землю. - Но если находишься за океаном, женитьба не имеет никакого смысла.

- Конечно нет.

Это был не совсем тот ответ, которого ожидал Стэнли. Он немного подумал в поисках нужных слов.

- Ты когда-нибудь ревнуешь жену? - спросил он тихо, так, чтобы не слышал Браун.

- Ревную? Думаю, что нет, - решительно сказал Гольдстейн.

Он догадывался, что беспокоит Стэнли, и автоматически постарался успокоить его. - Послушай. Я никогда не имел удовольствия познакомиться с твоей женой, но ты о ней не беспокойся. Ребята, которые говорят о женщинах нехорошо, ничего не понимают. Они сами столько крутят... - Гольдстейн на секунду задумался. - Не знаю, заметил ли ты, но те, кто часто меняют женщин, те и ревнуют. Это потому, что они сами себе не верят.

- Видимо. - Но это не удовлетворило Стэнли. - Не знаю, но, вероятно, это происходит потому, что торчим здесь на Тихом океане, и от безделья.

- Конечно. Но ты зря беспокоишься. Тебя ведь жена любит, да? Вот об этом и думай. Порядочная женщина, любящая мужа, ничего недозволенного не сделает.

- В конце концов, у нее на руках ребенок, - согласился Стэнли. - Мать не станет вертеть хвостом. - Жена казалась ему в этот момент абстрактным существом, была для него не более чем "она", "икс". И все же ему стало легче от того, что сказал Гольдстейн. - Она молода, но неплохая жена, серьезная. Знаешь, было довольно мило смотреть, как она восприняла свои обязанности. - Он довольно усмехнулся, инстинктивно решив изгнать из своей головы темные мысли. - Ты знаешь, мы порядком намучились в брачную ночь. Потом, конечно, все наладилось, но в первую ночь было не так хорошо.

- Так у всех бывает.

- Конечно. А у всех этих ребят, которые любят похвастать, даже вот у такого, как Уилсон, - он понизил голос, - ведь и у них так же было, правда?

- Точно. Всегда трудно приспособиться друг к другу.

Гольдстейн пришелся Стэнли по душе.

- Послушай, - сказал он вдруг, - какого мнения ты обо мне? - Он был еще так молод, что мог сделать этот вопрос кульминацией любого доверительного разговора.

- О-о! - На такой вопрос Гольдстейн всегда отвечал то, что хочется людям услышать. Он не был сознательно нечестен, он всегда тепло относился к человеку, который задавал ему такой вопрос, даже если никогда не был ему другом. - Я бы сказал, что ты культурный парень и твердо стоишь на земле. Ты несколько мечтателен, но это неплохо. Я бы сказал, что из тебя выйдет толк. - До этого момента Стэнли не совсем нравился Гольдстейну именно по этим причинам, но Гольдстейн себе в этом не признался. Он уважительно относился к успеху. А как только Стэнли обнажил свои слабости, Гольдстейн был готов превратить в добродетель все его остальные качества. - Ты очень серьезен для твоего возраста, очень серьезен, - закончил Гольдстейн.

- Я всегда старался сделать больше, чем должен. - Стэнли потер свой длинный прямой нос, потрогал усы, которые за последние два дня стали какими-то уж очень жидкими. - Я был старостой в младшем классе школы, - сказал он пренебрежительным тоном. - - Я не хочу сказать, что этим можно хвалиться, но я научился обходиться с людьми.

- Это, наверно, был ценный опыт, - сказал Гольдстейн задумчиво.

- Знаешь, - доверительно продолжал Стэнли, - многие во взводе не любят меня потому, что я прибыл сюда позже их, а уже капрал. Они считают, что я подхалимничал, но в этом нет ни капли правды. Я просто не хлопал ушами, а выполнял, что приказано. Но, должен сказать тебе, это не так уж легко. Те, что давно во взводе, считают, что они хозяева, и бездельничают в нарядах, стараясь всю тяжесть взвалить на других. Я просто ненавижу их. - Его голос стал сиплым. - Я знаю, что у меня нелегкая работа, и не утверждаю, что не совершаю ошибок. Но я учусь и стараюсь, к делу отношусь серьезно. Разве можно требовать от меня больше?

- Нет. Конечно нельзя, - согласился Гольдстейн.

- Знаешь, что я скажу, я все время присматривался к тебе. Ты неплохой парень. Я видел, как ты выполняешь порученное дело. Ни один сержант не смог бы потребовать от подчиненного большего усердия. Это я говорю для того, чтобы ты знал - все всё видят.

Стэнли, сам того не сознавая, снова ощутил свое превосходство над Гольдстейном. В его тоне, мягком и уважительном, прозвучали нотки снисходительности. Сейчас он чувствовал себя сержантом, разговаривающим с самым последним рядовым. Он совсем забыл, что две минуты назад напряженно ждал, когда Гольдстейн скажет, что уважает его.

Голъдстейн остался доволен, но это удовлетворение было каким-то расплывчатым. "Вот так всегда на военной службе, - подумал он. - Мнение юнца имеет такое большое значение".