Хельмут Крауссер - Сытый мир

Всё прозвучало вполне прилично, весь мир звучал прилично, люди, время, лес дремучий.

Он был готов к большой любви.

Сегодня первое сентября, мой паспорт действителен ещё семь дней. Начались занятия в школе.

В первой гимназии я смотрю, как девочки приходят на уроки. Во второй хожу по двору во время перемены. У третьей гимназии я смотрю, как они уходят домой. Юдит среди них нет.

Я перепробовал уже всё.

Даже если вы правы, дорогие враги, всё же я испробовал и это и продолжаю пробовать дальше. И — абсолютно честно — ведь вы же в высшей степени заинтересованы в моём поражении. Разве не так? Есть ещё где-нибудь свободный открытый гроб?

Я даю моему телу не больше трёх часов сна в сутки. Я побывал уже почти всюду.

На Гёрлитцком вокзале я слонялся без дела, и ко мне подошли несколько женщин, с ног до головы укутанные в одежду, с причёсками как у фольклорных песенниц, а в руках у них были дубинки и газовые пистолеты.

Они спросили, что я здесь делаю.

Я ищу одну женщину, ответил я. Лучше бы я этого не говорил. Они немедленно захотели отрезать мой детородный орган. Но я от них сбежал на полном ходу. Они тут все с ума посходили.

— Насильник, мы до вас ещё доберёмся! — хором кричали они мне вдогонку.

М-да. Берлин…

Здесь есть кафе только для женщин, пивные только для женщин, книжные магазины, фитнес — студии. У них тут у всех паранойя. Этот город теперь разделён не на две, а на три части. Восток, Запад и Эмансипе.

По моим прикидкам, они не успокоятся, пока не введут матриархат. Пожалуйста, ради бога, каждому необходимо некое содержание жизни. Мандократкам тоже. Но они преследуют и ловят совершенно не тех, кого надо. Они же могли меня убить. Или что-то в этом роде. Может, хотели использовать меня для своего весёлого празднества — вакханалии! С Орфеем они учинили именно это. А всё из-за того, что в подземном мире он обернулся к другому человеку.

Пешеходы в Берлине все смотрят себе под ноги, это всё из-за собачьего кала.

«Револютция — вот единственный выход!» — написано на телефонной кабинке. Нет уж. Если революция делает ошибки в орфографии даже своего собственного пароля, забудьте о ней. Ткк и пометьте себе на полях. Лучше уж иметь дело с явными больными манией величия: они, по крайней мере, честны перед собой.

Можно немного увеличить вероятность встречи с Юдит, если основную часть времени проводить на транспортных узлах.

У Юдит нет водительских прав, значит, она ездит на подземке или надземке. Станция возможной пересадки — «Зоопарк». Там я проводил послеполуденное время и вечер, поднимался и спускался по лестницам, держал все поездные пути в поле зрения.

Мне подмигивали «голубые», как будто я был штатный боец с дубиной в штанах. Приходилось отделываться от них.

Деньги у меня уже кончались. Газеты сообщали, что турецкого Ирода всё же отпустили, потому что парень упорно отрицал свою вину, а в уликах были некие пробелы. Но следственный арест переродился в арест охранный, поскольку народ, естественно, не мог позволить преступнику с таким шатким оправданием, как недоказанность, просто так уйти. Ведь у каждого дома был кто-то маленький!

Не прошло, однако, незамеченным, что Ирод оставил город в покое вот уже на целых шесть недель. Если бы парень был с характером, он бы не допустил, чтобы кто-то другой вместо него пересчитывал прутья решётки слева направо и справа налево. Он бы непременно напомнил о себе! Разве что он ушёл в глубокий запой, этот сумасшедший с карманной Библией! А может, удалился на покой и теперь продаёт сторожевые будки! Убийцы совсем уж потеряли всякий вкус и стиль.

Комната в пансионате была мне больше не нужна, потому что красть у меня стало нечего.

Я спал то тут, то там, укрываясь рекламными газетами. Заслуживало раздумий, не найти ли мне какие-нибудь обходные пути в студию телевидения и там перед лицом диктора новостей держать табличку, на которой было бы написано: «Юдит, где ты?»

Время угрожало всему замыслу и губило его. Сомнения закрадывались в щёки, карточные домики рушились, костяшки домино шатались. Но ведь ещё оставался спасительный вариант — самоубить себя на свободу. На свободу от Юдит. Если я чего-нибудь не путаю, этот эвфемизм — убить на свободу — изобрёл Ницше и пустил его в обращение. «Кто подделывает или фальсифицирует слова или приобретает подделанные или фальсифицированные и пускает их в обращение, карается поиском Юдит на срок не менее двух месяцев». Р-р-гав-в-в!..