Хельмут Крауссер - Сытый мир

О боже. Как печально. Следующее пиво запишется на мой счёт, это ясно.

Она на радостях запечатлевает у меня на губах свой вонючий поцелуй. Чтобы тут же добавить:

— Веришь ли, можешь меня трахнуть, будь ты неладен!

Какое счастье.

Слева подходит один из старых хиппи и чокается со мной.

— Э — да ты парень что надо, в порядке! Хочешь, покажу тебе что-то?

— Валяй, показывай.

— Это большая тайна. Лишь немногие знают. Но тебе я покажу!

— Ну, так что же это?

— Знаешь «камикадзе»? Этот напиток изобрёл я лично. Агнес сейчас для нас сделает два!

Агнес — так зовут польскую барменшу Она пожимает плечами. Она не знает, как смешивать этот «камикадзе». И хиппи, у которого отсутствуют три перед них зуба, перегибается через стойку своим худым, длинным телом и выставляет передо мной два водочных стаканчика. Начинается тяжёлая процедура. Потому что из всех бутылок, какие стоят на полках, надо налить в стаканчики по нескольку капель. Если кто интересуется, я хорошо запомнил рецепт этого коктейля. «Камикадзе» — это полный стаканчик из равных частей рома, водки, бренди, коньяка, корна, джина и шотландского виски.

Он торжественно протянул мне своё творение.

— Хоп и ух! Банза-а-а-ай!

У-у-ух…

Он рассказывает, что в свои тридцать девять лет уже ранний пенсионер.

— Я работал на железной дороге, и вот однажды док мне и говорит: либо, говорит, вы пройдёте курс лечения, либо я возбуждаю судебный процесс и увольняю вас! Я ему говорю: всё что угодно, док, только не курс лечения! Док говорит: ну, хорошо, но я вам предсказываю, вы потеряете все доходы и компенсации! Я говорю: ну, хорошо, док, я поразмыслил, так уж и быть, я пройду этот курс лечения! Док говорит: не-е-ет, теперь я на это уже не согласен! И что же дальше? Я выиграл судебный процесс! Я получаю полную пенсию служащего!

Это красивая история. В кои-то веки. И хиппи, зыблясь, удаляется, чтобы в который уже раз брататься с другим хиппи. Вместе они поют «Smoke on the Water*.

А старик, который от этого проснулся, выкрикивает на военный манер:

— Говно не портится!

Монастырская карга корчит рожи. Теперь-то уж она действительно готова, сползает со стула и тащится к выходу.

— Счастливо снюхаться! — бормочет она на прощанье.

Все делают ей ручкой.

А старик орёт:

— Много зайцев — зайчихе смерть!

Переиначив на свой лад «Много волков — зайцу смерть!».

Он ухмыляется в лужу шнапса на гладкой поверхности стола.

Мне хорошо здесь. Я не опасаюсь никакого подвоха. До тех пор, пока не появляется этот долговязый, прыщавый парень.

Ему самое большее двадцать, он коротко острижен и принадлежит к числу тех, кто сперва пять раз обежит взглядом все подробности и детали пивной, прежде чем выберет себе место.

Оба хиппи меж тем поют «This Land is my Land…».

Парень какое-то время слушает их. Потом встаёт и вклинивается между ними.

— Если вы издадите ещё хоть один звук, я вас урою!

Ранний пенсионер смотрит на него с недоверием.

— Эй, парень, полегче! Be cool!

— Ещё одно слово, и ты мёртвый!

Ни один из хиппи больше ничего не произносит. Они со вздохом опускают головы и пытаются сохранить остатки достоинства.

Невероятно. Либо у этого пацанёнка есть оружие, либо он буйнопомешанный. С виду он такой, что его можно двумя пальцами перекинуть через стол. Но это дело меня не касается.

— А ты заткни своё хайло!

И хотя я не произнёс ни слова, он однозначно обращается ко мне. Теперь это дело стало меня касаться.

Он встаёт передо мной, сжав кулаки, рот искривлён в гримасе ярости, он бледен и взвинчен, дыхание прерывистое. Я ничего не отвечаю. Уж не настолько это дело касается меня.

А старик кричит:

— Теперь врубаем скорость тридцать! А где же натуральное вино?

Мальчишка бежит к нему и бьёт его мордой об стол. Берлин… Я же говорил…

Старик ничего не понимает.

— Ну, я тебе сейчас покажу! Держись! — кричит он.

Из его ноздрей хлещет кровь. Я беру бутылку белого рома и бью ею мальчишку сзади по башке. Уж настолько-то это дело меня касается. Он мешком оседает на пол. У польки-барменши начинается нервный припадок. Она рыдает и громко зовёт на помощь хозяина. Тот является на крик. Брюхастый детина, весь в перстнях, с отвислыми щеками.

— Что туг происходит?

Никто ему не отвечает. Старик падает со стула, прямо поверх лежащего парнишки, и лопочет:

— Видал, какие у меня сильные кореша?

Я выхожу из пивной. Хозяин звонит по телефону. Слишком уж сильно меня это действительно не касается.