Хельмут Крауссер - Сытый мир

— Это хорошо видно по вагнеровскому «Кольцу Нибелунгов»: если бы эти придурочные дочери Рейна не упрямились и отсосали Альбериху — мир обошёлся бы без лишней трагики! Но нет… так всё идёт своим чередом и своим ходом. В Рим и обратно…

Том протягивает мне бутылку. Чтобы я успокоился и пришёл в себя.

Но если я говорю, то я говорю. Кашель.

— К стране, которая лежит южнее нашего рождения… Чепуха! Мы больше никогда не придём туда, мы можем переспать с кем захотим, можем оттрахать женщин, богов, могилы, учёных. Всё это давно уже не более чем игра, а волна более делового подхода того и гляди обмелеет. Ритуал так ритуал, я склоняюсь перед правилами! Я не хочу портить игру!

Я наэлектризован, в мускулах нервная дрожь. Большинство нынешних умников сухо посоветовали бы мне обратиться к врачу. Я знаю это лучше кого бы то ни было. Я бы размазал их по стенке и оставил бы висеть ошмётками на обоях в качестве предостережения остальным. Всё ложь. Вначале была ложь. А сегодня уже седьмой день творения. Мир готов, получите.

Звёзды неистовствуют. Энергия! ЭнОргия!

Теперь надо действовать продуманно, проникнуться как следует. Вспомнить о хорошем.

Том сидит, свернувшись калачиком, потом отрывает голову от колен, чтобы взглянуть, не прошёл ли мой «приступ». Он испуган. Я погладил его. Хороший друг. По крайней мере он преданно ждёт.

— Слушай меня внимательно, объясняю тебе: Юдит стала моей принцессой, а принцессы — необычные и редкие звери, они нуждаются в особом корме. Они питаются жизнью, кровью, мистериями, и всё это должно быть красиво расфасовано и преподнесено с величайшей готовностью. Да, я влюблён, и более того. Я хочу любить так, как давно уже стало нереальным. Так, что по сравнению с этой любовью всё поблекнет. Если уж любить. так любить. Я должен её добиваться, ухаживать, просить её руки, свататься. Я уже забыл, как это делается, какие при этом говорят слова. Где мне искать её? Я даже не знаю её фамилии. Я поеду в Берлин и буду там искать.

— Как ты собираешься это делать? На что ты рассчитываешь?

— На везение.

— Ах вот оно что!

— Просто надо воспринимать чудо как нечто само собой разумеющееся, вот и вся тайна.

Казалось, Тома это не вполне убедило.

— Послушай, ведь Хайнц же дал тебе по морде? Я считаю, после этого ты имеешь моральное право заложить его Шандорфу — в обмен на адрес Юдит. За это тебя никто не осудит…

— Нет, это было бы несправедливо. Есть вещи, которые делать нельзя.

— Ты совсем стал ангелом?

— Нет-нет. Ты не понимаешь! Если мне суждено её найти, я её и так найду!

— А это что ещё за правило?

— Низшая математика.

— Не осложняешь ли ты себе задачу?

— В противном случае что это была бы за сага?

— У тебя хоть паспорт-то ещё не просрочен? Здесь тебя все були знают, а там…

— Сейчас посмотрю… Да! Ещё два месяца он действителен! Разве это не везение?! Разве это не знак?! Фантастическая удача!

— А деньги? Где ты их возьмёшь? Ведь в Берлине ты никого не знаешь!

— Ты всё время задаёшь какие-то профанские вопросы! Распугаешь мне всё волшебство!

— А мы что, в сказочной стране?

— Да! Именно так!

— Ну, так где же ты достанешь денег?

— Буду работать, заработаю.

Том преувеличенно широко раскрывает рот и начинает симулировать судорожный приступ смеха. Так кто из нас здесь разыгрывает спектакль? Он весь сотрясается. Он смеётся до тех пор, пока хватает звука, прижав руки к груди, словно египетская мумия.

— Ты?!

— Да, это неотъемлемая часть ритуала. Первое испытание. Древний рыцарский миф.

— Где же ты найдёшь работу?

— Где-нибудь.

Он ворошит палкой наш погасший костёр и опустошает бутылку.

— В это я поверю только тогда, когда увижу своими глазами!

— Что же это было бы за чудо, если бы оно не стоило мне никакого труда?

— Но есть же и непреодолимые трудности! Например, все это формальности… Счёт в банке, карточка для налоговых отчислений, медицинская страховка…

— Но ведь можно работать и нелегально.

— Нелегально — да, в любой момент. Но за польские деньги. Если тебя это устроит!

— М-да…

Мы некоторое время молчим. Тинейджеры одеваются, чмокают друг друга в щёчку на прощанье, парни писают в костёр, чтобы потушить его. Ночь становится нетерпеливой. Мне хотелось бы вскочить и прямо сейчас приняться за дело.

Том говорит:

— Я знаю одну работу, которую можно получить в любой момент и даже кое-что на ней заработать.

— Скажи!

— Нет, это не для тебя. Здесь нужны крепкие нервы, а ты ведь у нас поэт.