Энн Ветемаа - Сребропряхи

Кто это, Икар или Антей стремился к солнцу, думает Павел Вара; ему стыдно, что он плохо знает мифологию. Но не все ли равно, Икар или Антей? Румму Юри тоже из этой породы, он тоже стремится ввысь, да ноги у него спутаны пеньковой веревкой, она не дает ему воспарить.

Да, фильм должен получиться. Это несомненно. Наконец-то будет стоящий фильм.

В зале по-прежнему тишина. Длинные пальцы Карла-Ээро вцепились в край стола, Тикербяр затаил дыхание. Только Падак раза два засмеялся, разумеется, не там, где надо, да ученые эстетки шепотом рассуждают о градационной динамике амбивалентной гиперестезии. Эти уже давно ничему не удивляются, никогда не волнуются; одна из них, толстая, все время в неизменном ритме грызет леденцы.

Мадис Картуль почесывается, точно его кусают блохи. Но почесывается с явным удовольствием. При этом он бурчит себе под нос что-то невразумительное. Он тоже впервые видит на большом экране смонтированный материал. Много промахов, кое-что совсем не годится, однако сидящий в первом ряду Мадис спиной чувствует реакцию зала, из этой реакции явствует, что главные акценты расставлены правильно. В двух-трех местах он совершенно определенно ощущает заинтересованность сидящих сзади и довольно усмехается. Кадры, на которые реагирует зал, Мадиса мало волнуют, они не раз обдумывались, они уже прочувствованы, даже во сне видены. Долго они вынашивались и теперь, увидевшие свет, постановщику не интересны. Волчица ведь меньше беспокоится о тех волчатах, которые могут сами о себе позаботиться.

Материала хватает минут на сорок пять, потом в зале загорается свет. Мадис Картуль спокоен, ему уже ясно, как продолжать работу, и обсуждение фильма ничего ему не даст. Съемки они не запретят. Первым, конечно, выступит Падак, перед директором обычно берет слово Карл-Ээро, а его отрицательный отзыв, возможно, изложит Тикербяр.

И вот Падак встает. Мадис Картуль из вежливости пересаживается поближе — надо же оказать внимание оратору. Между прочим, в выступлениях Падака самое интересное — это начало. У почтенного хозяйственника имеется твердое правило: начиная речь, он всегда сообщает, что ему вспомнилась одна песня.

— Уважаемые члены художественного совета! Когда я просматривал отрывки из находящегося в производстве фильма товарища Картуля — я полагаю, мы имеем дело с черновым материалом? (Мадис кивает с самым серьезным видом) — мне пришел на память наш фольклор, наше святое народное творчество, которое всегда, во все времена содержало в себе надежды и чаяния простых людей и которое всегда было базой, на которую опирается профессиональное искусство. Так вот, мне вспомнилась песенка о парне из нашей деревни, об Ааду Пютте, который в тяжелую годину гражданской войны подался из Эстонии в Советскую Россию и совершил там множество подвигов в рядах красного конного дивизиона. Мы, пастушата, бывало, пели по ночам под окнами деревенских эксплуататоров о нашем легендарном односельчанине, об Ааду:

Ну так вот, значит, Ааду Пютт, как и герой настоящего фильма, Румму Юри, великий наш застрельщик и пионер. Правда, Румму Юри не скакал под победным знаменем; будучи сыном своего времени, он просто крал у помещиков коней. Но, товарищи, если подойти к вопросу диалектически, а это, как я думаю, мы обязаны сделать, то он подрывал тем самым, конечно на свой лад, господствующий эксплуататорский строй. И мы должны быть благодарны не только сознательным бойцам нашего сознательного времени, но и Румму Юри за то, что сейчас мы имеем возможность «петь и смеяться как дети»…

Далее Падак дает положительную оценку актеру Красаускасу. Постановщик товарищ Картуль выбрал правильный путь — он сделал героем актера со скромным телосложением, но зато с колоссальной силой духа. Стоит только посмотреть на его глаза в сцене свидания с баронессой! От этой декларации Падака в зале возникает легкий шорох, но никто не произносит ни слова — действует молчаливая договоренность не прерывать Падака, иначе он никогда не кончит. Я не берусь безапелляционно утверждать, подходящую ли мелодию играет шарманка, лично мне она показалась грустноватой, но я далек от мысли давать постановщику какие-либо рекомендации. Скажу только, что избранница Румму Юри могла бы быть в этой сцене несколько более грациозной…

Хозяйственный руководитель Падак считает своим долгом выразить признательность группе студентов, которые сгребают сено граблями, хотя ему кажется, что было бы правильнее ознакомить зрителей с современной, передовой сельскохозяйственной техникой, ведь полевые работы изменились до неузнаваемости. В дни молодости, о чем он, кажется, уже упоминал, ему пришлось работать пастушонком у кулака, и он хорошо знает тогдашнюю жизнь. Поскольку в зале находятся дамы, он не хотел бы углубляться в детали, но болотная вода…