Эльмира Нетесова - Я обязательно вернусь

— Ну, а я не хозяйка в доме бабки! — обронила Юлька неуверенно.

— Да будет вам! Нашли о чем переживать. Иль в целом доме не сыщу места для ночлега?

— Тебя, только пожелай, любая бабенка примет с радостью! — отозвался Никита, подморгнув хозяину шельмовато.

Прохор рассмеялся гулко:

— А и верно! Это ты вовремя подсказал! Хороший выход предложил, — отозвался Прошка. Юлька быстро выскользнула из дома и заспешила к Анне:

— Вот отморозок, даже спасибо не сказал, козел! — ругала Прошку последними словами. Тот не успел остановить, задержать. Пока сообразил, на что обиделась, Юлька была уже далеко. Она не оглядывалась, потому не увидела Прохора, выскочившего на дорогу. Он не решился окликнуть, ведь вот сколько людей теперь на улице, что они подумают, почему так поспешно ушла от него Юлька. А та почти бежала. Ей не было дела до запоздалого сожаления и упрека Никитки. Тот и не понял, за что его укорили, ведь ничего обидного не сказал, никого не обругал. Наоборот, помог человеку, а тот обиделся, но за что? И если б ни жена, так и не понял бы, в чем виноват?

Прохор понял, Юльке надо остыть. Не станет она говорить с ним теперь. А и промедли, что подумает

о нем?

Юлька влетела в дом ураганом.

— Ты чего завелась? Иль Прохор обидел? — приметила испорченное настроение внучки Анна.

— Ни козел, целый козлище тот Прошка! Мы столько вкалывали, он и не поблагодарил, недоносок! Стакана воды не предложил. Ах, он бедный и несчастный, уже по бабам навострился. Как конь копытами загреб по полу. Никитка предложил на время пока краска высохнет у какой-нибудь бабы переночевать, тот от радости ногами засучил! А ты говоришь, что он серьезный человек, мол, возраст у него солидный. Да брось, бабуля! И он, как все, кобель!

— Ты о Прохоре зряшное не болтай! — осекала внучку Анна.

— Да что знаешь о нем? Прикинуться все умеют. И тебе пыль в глаза пустил!

— Замолчи, дура! Кто я ему, чтоб он брехал мне? Человек помирал, еле откачала, а ты что плетешь? Какие бабы ему нужны? Для того в себе мужика сыскать должен! А Прошка и нынче беду свою не продышал. До баб ему? Сама одумайся, глумная! Ить никем ему не доводишься, ни с кем не застала, не видела, а уже приревновала! К кому? Человек пошутил, а ты бесишься! Но с чего завелась? Кто он тебе? Еще не предложился, намека не сделал, чего зашлась, малахольная! Тебе б поддержать шутку А ты взвилась! С головой себя выдала!

— И неправда! Я спокойно ушла. Мне слова никто, я тоже молчком слиняла. Что выдала? Я наоборот дала знать, что все мне до задницы. Сказала, что дома дел полно. Вот и все на том.

— А ну-ка, выпей вот этой настойки ложку. Приведи в порядок нервы. Чего расходилась? Все образуется. Оно и переживать нечего. Вы покуда сами не определились, нужны ли друг другу. Такое враз не решается, — подала Юльке ложку настоя, та выпила, не споря.

— Приляжь, гля, как вымоталась, вся мокрая, хоть отжимай. Переоденься в сухое. Приди в себя. Отдохни, да на покос сходим. Глянем, какая трава на нашем наделе? Может, косить пора, — говорила Анна, стараясь отвлечь внучку, глушила в той обиду.

Юлька и впрямь быстро успокоилась. А вернувшись домой в сумерках, уже забыла о Прохоре и рассказала Анне:

— Я только прошла рядок. Сама знаешь, давно косу не брала в руки, думала, не получится. Но быстро вспомнила все. Ровнехонько, гладко пошло. А и трава на зависть. Густая, высокая. И только встала на второй рядок, подошли трое парней, спросили, чья буду? Ну, ответила, мол, внучка твоя. Тогда они велели мне присесть, а сами наш надел косить стали. Я поначалу не врубилась и говорю им:

— Чего влезли? Это наша трава! — смеялась Юля.

— Они и базарят, мол, помочь хотим. Никто не думает забрать ваше! Тебе самой и в неделю не справиться. А мы живо скосим!

— Ну, позвали еще мужиков. Те вслед стали и как пошли косить! К вечеру все готово. Бабы ихние сказали, что завтра сами сено перевернут, лишь бы дождя не было. Мне велели тебе помочь. Еще меня и накормили. Во, дела! О таком в городе и не помечтаешь. Знаешь, как помогли! Обещали сами собрать сено в копны, а потом и в стоги сметать, — рассказывала взахлеб.

— А какие ребята там были! Бабуль, я тащусь от них. Раньше не видела их в Сосновке.

— Выросли в мужики, мальчишками не примечала. А кто они? Назвались иль нет?

— Один Андрей, второй Иваном представился. Сказали, что оба через твои руки прошли. Ваня от скарлатины чуть не задохнулся. Андрей от воспаления легких помирал. Потом в другой раз уж после армии в твои руки попали. Один с мочевым пузырем маялся долго. Камни в нем застряли. Ты корешки ему дала. Он их съел, как ты велела, и через три дня все камни растворились, иные песком вышли. С тех пор ни горя, ни боли не знает. Другой живицу жевал долго. Запущенная язва завелась. Его из-за того из армии демобилизовали досрочно. Там пытались таблетками лечить, да печень посадили, совсем плохо стало. Испугались, что умрет, и домой отправили. Он поначалу ничего есть не мог. А теперь все лопает и даже выпить может. Но, целый год у тебя под контролем был. Слава Богу, язва зарубцевалась.