Дмитрий Тростников - Знаменитость

Но еще сильнее ему хотелось немедленно похвастаться тем шедевром холодного копчения, который попался по пути из Тихорецка. И Рудик шлепнул на стол увесистый газетный сверток, источавший сногсшибательный аромат копченой рыбы. Нетерпеливый Алеша скорее развернул газету. И нашим глазам предстала действительно гигантская камбала с нежнейшей золотой кожицей.

— А? Слюнки потекли? Нет-нет-нет! — Рассмеялся Рудик, останавливая Алешу, уже пожиравшего рыбу глазами. — Кушать этот шедевр мы начнем только вечером, когда работа будет закончена и наш будущий музыкальный шедевр в виде катушки магнитофонной ленты можно будет тоже пощупать руками. Так все задумано! — предупредил наш продюсер.

— Молодые люди! — появилась в комнате озабоченная Роза Марковна. — Я имею желание вас предупредить… Вы должны соблюдать осторожность… Какие-то ужасные гастролеры! Настоящие бандиты!

— Мы будем умные, благоразумные, Роза Марковна! — пообещал я, устремляясь вон из квартиры вслед за Рудиком и Алешей. — И вечером одни гулять не пойдем!..

— Какая беспечность! — покачала головой нам вслед старушка, разочарованная, что её так никто и не дослушал.

Свежим сентябрьским утром мы шли напрямик дворами, по направлению к Дерибасовской. Алеша и Лев Евгеньевич заспорили — нужна ли нам группа духовых инструментов: труба, тромбон и проч или можно обойтись только скрипкой? Рудик был уверен, что кроме набора электроинструментов, типичного для любого ресторанного оркестра, нам требуется еще скрипка, максимум — саксофон. А воодушевленный Алеша готов был позвать на запись хоть целый симфонический оркестр. Настроение у него было прекрасное, и все ему было мало.

Я старался не вмешиваться в их спор. Ведь, хотя не я был продюсером сегодняшнего концерта, внутри меня тоже зудело неистовое желание скорее работать! Тем более утро было прекрасное: свежесть, голубое небо и только несколько легких облачков в стороне моря.

— Лев Евгеньевич, а ты не думал, что сегодня можно даже на открытой эстраде где-нибудь в парке записаться? — все-таки не удержался я.

— Думал уже, — отозвался Рудик. — Но, во-первых, прогноз неблагоприятный, к вечеру погода изменится — сильный дождь обещают. А во-вторых, если на эстраде, при публике — тогда надо организовывать сборный концерт. Несколько исполнителей. Чтобы они меняли друг друга. Женский голос, хотя бы один…

— Надо тебе, Лева, как-нибудь пригласить Евку Томашевскую, — предложил Алеша. — Стерва она ужасная, но голос классный. Среди питерских кабацких певиц сегодня она — первая… И в постели не в тоске! — лукаво ткнул продюсера локтем в бок Алеша.

А мне сразу вспомнилась первая часть телефонного разговора с Зябликом, которая так меня поразила. Едва услышав мой голос, Зяблик сразу выпалил горячую новость. Оказывается, у скромного дрочилы и технического гения Витьки уже неделю бурный роман с Евой Томашевской!

Сначала я не поверил. Но Витька изливал мне в трубку такой восторг, что, похоже, все было правдой. Я ума не мог приложить, как Витек сумел подобраться к этой великолепной оторве? (А то, что он запал на Еву еще в самый первый вечер нашего знакомства, было яснее ясного.) Витек выпалил какую-то чушь, что он две недели каждый вечер сидел в ресторане за первым столиком. Сочинял в ее честь стихи и решился подойти. Зяблик орал в трубку, что с того вечера стихи «настигают его» ежедневно. Более того — вдохновение прет по всем фронтам, он придумал схему нового магнитофона, который должен получиться круче японских студийных.

— Система динамического подмагничивания! — орал счастливый Витек мне в трубку. — Понимаешь, о чем я?.. Можно задрать верхние частоты до 25 тысяч герц. Шире диапазона голоса лучшего оперного певца!

Зяблик был совершенно вне себя от того, что с ним впервые в жизни происходило. И, наверное, мог бы битый час толковать мне про свое вдохновение и его источник, если бы время разговора не подошло к концу и его страстный монолог не оборвался на полуслове.

Не то чтобы я приревновал его к Еве. Да, конечно, в первый момент эта новость меня резанула. Я все еще досадовал, что Ева так быстро и равнодушно отделалась от меня. И в глубине души надеялся доказать, какую глупость она сделала (или по крайней мере трахнуть ее разок — уж очень классно она это делала). Но в моей жизни уже появилась Старкова. А Маша была не хуже во всех отношениях. И если я испытал досаду из-за Витьки, то ревновать друга точно не собирался.