Дмитрий Тростников - Знаменитость

Углубляясь дальше по коридору, я умолял себя не паниковать. Но это было невозможно. Время утекало минута за минутой. У меня уже поджилки тряслись. А ряд дверей все не кончался. Я мысленно представил, что, возможно, вот сейчас юный энтузиаст уже лезет Алеше в глотку скальпелем, чтобы отхватить у него опухшую голосовую связку.

В бессильной ярости я изо всех сил пнул очередную дверь, скрывавшую за собой пустую аудиторию. Громкий хлопок, словно выстрел, разлетелся эхом по гулким коридорам.

— Это еще что за безобразие! Немедленно прекратите шум! — ополчилась на меня решительная старушка, неожиданно вывернувшая из-за поворота коридора. Седенькая, в очках — я даже не успел понять, секретарша, или старая лаборантка, или преподавательница.

— Где ученый совет?! — прорычал я ей в лицо, буквально хватаясь за последнюю соломинку. По какому-то ее суетливому движению я даже понял, что заседание проходит рядом. Но ошибся.

— Так ученый совет только что закончился, — опешила старушка.

— И все уже разошлись?! — дико взвыл я.

— А кто вам собственно нужен? — старушка вспомнила свой боевой тон. — Захар Самуилович Смолин? Я только что его внизу видела, он там вахтеру выговаривал… А в чем дело?

Она не успела договорить, как я уже мчался обратно, к выходу из института. Но перед дверями оказалось пусто. А вахтер, видимо, обладающий непробиваемыми нервами слона, уже опять спокойно дремал.

Я выскочил на улицу. Маленького сердитого профессора, неуловимо похожего на доктора Айболита, нигде не было видно. Я лихорадочно оглядывался направо и налево. Забежал за угол — никого. Впору было просто сесть на асфальт и заплакать от бессилия. До того, как Алеше распластают скальпелем горло, оставались считанные минуты.

Но в этот момент сзади просигналила машина. Прямо на меня мчалась старая «Волга» Льва Рудика. С оглушительным скрипом автомобиль затормозил, и подпольный продюсер распахнул переднюю дверцу.

— Мне Янкель позвонил. Он прав. Надо сначала показать Алешу этому его профессору, — выпалил Лев Евгеньевич, срываясь с места.

Мне оставалось признаться, как я только что бездарно упустил профессора Смолина на выходе из института.

— Ерунда! — обнадежил Рудик, резко выкручивая руль. — Он не мог далеко уйти. Улиц вокруг немного. Сейчас все объедем — гляди в оба.

Между тем уже начинало быстро темнеть, как это бывает вечерами на Юге осенью. Кварталы быстро пустели. В окнах домов тут и там включали свет. Но узкие переулки все сильнее тонули в сумерках. Еще полчаса, и на Одессу спустится очередная южная ночь.

Буквально в эту секунду я разглядел мелькающий силуэт светлого плаща. Небольшая фигурка спускалась вниз по узкой мощеной улице. Оставалось молиться, чтобы профессор не юркнул в какой-нибудь незаметный проулок, — он двигался на удивление энергичным для его возраста шагом. Более того, услышав за спиной звук мотора догоняющей машины, «Айболит» еще сильнее припустил. А когда Рудик все-таки нагнал его и резко затормозил рядом — на всякий случай попытался защититься от нас зонтиком, как пикой.

— У вас в отделении ЛОР болезней сейчас проходит незаконная, подпольная операция! — выпалил я, распахнув дверцу. — Меня послал Янкель Шейфер!

В машине, немного успокоившись, старичок начал поглядывать на меня очень скептически. Похоже, ему совсем не верилось, что его лучший студент решился на такое рискованное дело и тайком делает кому-то операцию, воспользовавшись ночным дежурством в больнице. Но угнетенная озабоченность, написанная на наших лицах, и то, как Рудик гнал машину по темноте, нарушая все правила, подействовали на профессора. Когда мы вырулили к приемному покою городской больницы, Захар Смолин был уже абсолютно серьезен. И взбегал на этаж ЛОР отделения энергично и деловито.

— Что там творится у вас в операционной?! — по-хозяйски бросил он на ходу старшей дежурной сестре, явно хорошо знавшей и побаивавшейся своенравного профессора.

Сестра немедленно присоединилась к нашей небольшой процессии, быстрым шагом перемещавшейся вдоль пустого больничного коридора. Двери в палаты были уже закрыты. Пациенты после недавнего отбоя еще не спали, но в большинстве своем — лежали на кроватях, робко посматривая в коридор. Дойдя до конца коридора, «Айболит» распахнул двери операционной и замер на пороге, словно пораженный громом. Так что я еле успел остановиться, чтобы не налететь сзади.

В операционной в неурочный час светили ярчайшие лампы. Спиной ко мне склонился какой-то врач, закутанный в белый халат, в колпаке и маске. Между ним и стеклянным столиком с инструментами стояла медсестра, тоже вся в белом. И доктор, не оборачиваясь, властно пробубнил сестре: