Джон Фаулз - Куколка

Ребекка молчит, но явно вот-вот что-то скажет. За время допроса уже не впервые она чрезвычайно медлит с ответом. Не похоже, чтобы она подыскивала слово, мялась или была растеряна; нет, странная задержка в ответах выглядит так, будто вопрос задан на чужом языке и сначала его надо перевести. В отличие от Уордли, мгновенно парировавшего любой выпад, Ребекка словно ждет подсказки загадочного толмача.

— Многие сомневались и не верили, когда впервые явился Христос. Я поведала чистую правду, больше сказать нечего.

— Скромничаете, сударыня… Хотя Клейборн расписала ваши актерские таланты. Вы ж признались, что солгали Джонсу. Пусть из нужды, но солгали.

— Не в главном.

— Посещение рая, встреча со Всевышним и Его Сыном — не главное?

— Настолько главное, что словами не выразишь. Тогда не смогла и сейчас не умею. Но сие произошло, я удостоилась встречи с Иисусом Христом и Его Отцом, что наполнило душу мою величайшей радостью и неземным блаженством.

— Подобает ли Всевышнему облик крестьянина, а Спасителю — косаря?

— По-твоему, Бог не Бог, ежели не восседает на небесном престоле, а Иисус не Иисус, коль не стенает на кресте? И ангелы не ангелы, ежели бескрылы, а вместо лиры иль трубы держат серп? Поверь, неисчислимы сатанинские облики фальшивого благочестья. Глазами видишь лишь тень, но душою я узрела свет — свою первую и последнюю любовь.

— Стало быть, гляди не гляди, увидишь одну фальшу? Так, что ль?

— Глаза зрят лишь телесное, но не свет, единственную верную истину. Ни мне, ни тебе, ни кому другому по наружности не отличить ложь от правды.

В результате сей короткой дискуссии Аскью попадает в затруднительное положение, хоть виду не подает. Современный человек ни на секунду не усомнился бы в том, что Ребекка лжет или, по крайней мере, сочиняет. В ту пору боги уже не спускались на землю (ну разве что Дева Мария, делавшая исключение для темных средиземноморских крестьян), и всякие разговоры об их явлениях добрые протестанты презрительно воспринимали как жульничество католиков. Однако тогдашние англичане, даже образованные, еще были весьма далеки от нашего неверия в сверхъестественное. Скажем, Аскью верит в призраков; сам он ни одного не видел, но так много о них читал и слышал (причем не только от старух и дурачков), что волей-неволей чему-то поверишь. Привидения и духи были детищем не разыгравшегося праздного воображения, но самого настоящего мрака, в каком пребывала плохо освещенная малолюдная Англия, ибо тогда во всей стране народу проживало меньше, чем в нынешнем лондонском квартале.

Безусловно, Аскью поддерживает отмену «Закона о ведьмах», похеренного в том самом году, хотя в Шотландии его бы оставил. Одобрение его вызвано тем, что суды над ведьмами, о которых он наслышан и которые в юности посещал, ассоциируются с приговором к позорному стулу, несовершенным законом и спорными доказательствами. Он не утверждает, что колдовства не существует вовсе, но готов согласиться: худшие его проявления канули в вечность. Невозможно представить, что где-то в девонширской глуши еще сохранились злобные карги, по древним правилам устраивающие шабаш. Нюх стряпчего подсказывает, что девять десятых правды Ребекка прячет в своих божественных видениях (чему можно противопоставить собственные сведения о хозяйском сыне и стародавнюю неприязнь к нему, скрытую за почтением к высокому рангу), но ведь остается еще одна десятая неуловимой правды, которая изводит, точно заноза.

— Значит, показанья не меняете? Повторяю: худого не будет.

— От правды худого не жду. Не меняю.

— Что ж, сударыня, я оказал вам большую любезность, кою в суде никто не предложит. Вы ею не воспользовались. Быть по сему, но потом не жалуйтесь, коли вас уличат во лжи. Начнем с присяги. — Сев за стол, Аскью бросает взгляд на секретаря: — Записывайте.

В: Станем придерживаться того, что зрят глаза, хоть оно и обманчиво. Значит, до появленья его сиятельства в борделе ты с ними не встречалась? Так?

О: Да.

В: И ничего об них не слышала?

О: Нет.

В: Часто ли желанье приобресть твои услуги сообщалось загодя?

О: Часто.

В: Так поступили и его сиятельство?

О: В гроссбухе Клейборн он значился как приятель лорда В., записанный супротив моего имени.

В: Задолго до визита?

О: Меня известили в день его прихода.

В: Сие обычная практика?

О: Да.

В: Стало быть, запись ты не видела, ее просто зачли?