Борис Виан - Осень в Пекине

— Наконец-то! Вот это другое дело! — воскликнул аббат. — Это я понимаю. В таком случае займитесь малышкой, которая сейчас сюда явится.

— Я наверняка так и поступлю, — сказал Анжель. — Но был момент в моей жизни, когда я не смог. Я хотел по-настоящему любить мою первую женщину.

— И вам это удалось?

— Да, — сказал Анжель. — Но сейчас я в этом не вполне уверен, ибо то же самое чувство я испытывал два раза и теперь, когда я люблю Бирюзу.

— Какое такое чувство? — заинтересовался аббат.

— Когда кажется, что знаешь, уверенность такая, — сказал Анжель. — Знаешь точно, что надо делать, знаешь, зачем живешь.

— А зачем вы живете? — спросил аббат.

— Я не могу это выразить словами, — сказал Анжель. — Когда нет навыка, объяснить это очень трудно.

— Давайте еще разок, с самого начала, — предложил Иоанчик. — А то вы меня совсем запутали. Я даже нить потерял. Для меня это совсем не характерно. В конце концов, Иоанчик я или нет?

— Ну так, я любил одну женщину, — начал Анжель. — И для нее, и для меня это была первая любовь. Как я уже сказал, все было замечательно. Но теперь я люблю Бирюзу. Влюбился сравнительно недавно… А она… Ей я безразличен.

— Зачем вы так говорите? — сказал Иоанчик. — Откуда вы знаете?

— Она спит с Анном, — продолжал Анжель. — Он ее портит. Она вся износилась. Он губит ее. С ее согласия, разумеется, и делает он это не нарочно. Но что это меняет?

— А то, что вы Анна не осуждаете, — сказал Иоанчик.

— Не осуждаю, — подтвердил Анжель. — Но постепенно я стал все-таки хуже к нему относиться. Он слишком насладился ею. А сам говорил сначала, что ему на нее наплевать.

— Знаю, знаю, — сказал аббат. — Именно на таких мужчины потом и женятся.

— Не женится он на ней. Она меня, как известно, не любит, а я ее люблю, и я-то вижу, что ей почти пришел конец.

— Она еще очень ничего, что бы вы там ни говорили.

— Мне не это важно. Мне совершенно безразлично, была она лучше до нашей первой встречи или нет. Для меня существенно то, что она так сдала — и не по моей вине — с тех пор, как мы знакомы.

— Но будь она с вами, она сдала бы точно так же!

— Нет, — сказал Анжель. — Все-таки я не такая скотина. Я бы расстался с ней до того, как она придет в полную негодность. И не ради себя, а ради нее. Чтобы она могла себе подыскать кого-нибудь другого. Они ведь больше ничем мужчину привлечь не могут. Только своей красотой.

— Ну, это уж положим! — воскликнул аббат. — Иногда такая вошь себе мужика отхватит!

— Этих я в виду не имел, — сказал Анжель. — Вы меня, конечно, извините, но, когда я говорю о женщинах, я имею в виду хорошеньких женщин. Все остальные живут в совершенно ином, далеком от меня измерении.

— Ну и как же они себе мужчин находят?

— Примерно так же, как распространяются среди населения некоторые лекарственные средства, — сказал Анжель. — Без всякой рекламы, только по совету врача. Пристроить эти лекарства можно только таким способом. Если кто-нибудь посоветует. Вот и уродки эти выходят замуж за людей, которые их знают. Или же завлекают мужчин запахом. Или чем-нибудь в этом роде. Или же просто мужчины ленивые попадаются.

— Это ужасно, — вздохнул Иоанчик. — Вы сообщили массу подробностей, мне доселе неизвестных, как я полагаю, из-за моего целомудренного образа жизни и долгих медитаций. Когда вы священник, у вас создается совсем иное представление о женщинах. Они приходят к вам сами, и, вообще говоря, можно выбрать любую. Но поскольку все они — уродки, проблема выбора отпадает сама по себе. Можно считать, что это один из возможных способов ее решения. Остановите меня, а то я тоже заговариваюсь.

— Таким образом, — продолжил Анжель, — я считаю, что красивых женщин надо бросать или просто расставаться с ними до того, как они превратятся в ничто. Я всегда придерживался этого правила.

— Но они не всегда будут готовы с вами расстаться, — возразил Иоанчик.

— Расстанутся как миленькие. С ними же можно просто договориться — некоторые и сами понимают все то, что я вам только что объяснял, и тогда вы можете всю жизнь прожить, сохраняя с ними прекрасные отношения. Или же с женщинами можно вести себя намеренно жестоко, чтобы они сами вас бросили. Но это тяжело, ибо в минуту расставания вы должны еще любить их.

— Именно из этого вы, по всей видимости, и заключаете, что они еще чего-то стоят? Раз вы их любите?

— Да, — сказал Анжель. — Поэтому все это так тяжко. Вы не можете относиться к этому совершенно равнодушно. Вы расстаетесь с ней по своей воле, иногда даже сами находите ей другого мужчину, а потом, когда вам начинает казаться, что она с ним счастлива, вас обуревает ревность.