Борис Виан - Осень в Пекине

— Это был… — начал он.

— Инженер один, — сказала Олива. — Еще имя у него собачье.

— Неужели? — удивился инспектор. — Инженер с собачьим именем? Не может быть!

Он подошел к Оливе. Вид у него был угрожающий.

— Врунишка! Того, с собачьим именем, я только что видел в гостинице!

— Неправда, — сказала Олива. — Это был он.

Инспектор замахнулся так, будто хотел ее ударить, а она рукой загородила свое лицо. При этом стали видны ее маленькие округлые груди, а инспектор, между прочим, был не слепой.

— Сейчас я испробую другой метод, — сказал он.

— Вы мне надоели, — сказала Олива. — Это был инженер.

Инспектор подошел к ней поближе.

— Подержи велосипед, — попросил он Дидиша. — Если хочешь, можешь покататься.

Дидиш посмотрел на Оливу. Вид у нее был испуганный.

— Отстаньте от нее, — сказал он. — Не трогайте Оливу. — И он выпустил из рук навязанный ему инспектором велосипед. — Не трогайте Оливу, — повторил он. — Все только и думают, как бы ее поцеловать, как бы ее ущипнуть. Мне это, в конце концов, надоело!.. Это моя подружка, и если вы будете приставать к ней, я сломаю ваш велик!

— Послушай! Ты! — прорычал инспектор. — Что? В тюрьму захотел?

— Да, это был профессор, — произнес мальчик. — Теперь я вам все сказал. И оставьте Оливу в покое.

— Я оставлю ее в покое, если сочту это нужным, — возразил инспектор. — Я могу бросить ее за решетку за лжесвидетельство.

Он схватил Оливу за локти. Но тут Дидиш разбежался и изо всех сил врезал ногой по переднему колесу велосипеда прямо в спицы. Получилось шумно.

— Оставьте ее в покое, — сказал он. — А то я и вам ногой поддам.

Побагровев от гнева, инспектор отпустил Оливу. Он пошарил в кармане и извлек оттуда увесистый прошиватель.

— Если ты сейчас же не прекратишь, я буду стрелять.

— А мне все равно, — сказал мальчик.

Олива кинулась к Дидишу.

— Если вы будете стрелять в Дидиша, я такое здесь устрою, что вы на тот свет отправитесь, — закричала она. — Оставьте нас в покое. Вы просто старый дурак. Убирайтесь отсюда со своей дурацкой фуражкой! Вы гадкий, и не трогайте меня. Если вы ко мне только прикоснетесь, я буду кусаться!

— Я знаю, что я сделаю, — обозлился инспектор. — Я убью вас обоих, а потом буду тебя трогать, сколько влезет.

— Вы мерзкая старая задница, — сказала Олива. — Вы со своей работой не справляетесь! Какой же вы легавый после этого? Вашей жене и вашей дочери будет стыдно за вас. Значит, теперь полиция стреляет в кого попало, и все тут! А кто будет помогать старушкам и маленьким детям улицы переходить? Тут на вас рассчитывать не приходится! Кто будет подбирать раздавленных собак? У вас и прошиватели есть, и фуражки, а вы даже не можете без посторонней помощи арестовать этого несчастного профессора Членоеда!

Инспектор опешил, потом убрал прошиватель в карман и отвернулся. Постояв так несколько секунд, он поднял велосипед и поставил его на колеса. Переднее колесо заклинило. Оно все изогнулось. Инспектор схватился за руль и начал выискивать что-то на песке. Прямо под его ногами четко просматривалась колея машины Членоеда. Инспектор тряхнул головой и взглянул на детей. Вид у него был пристыженный. Затем он отбыл в том же направлении, что и Членоед.

Олива и Дидиш остались одни. Им было страшно. Они смотрели вслед уходящему инспектору, наблюдая за тем, как он поднимался и спускался по склонам дюн, волоча за собой теперь уже никому не нужный велосипед. В конце концов фигурка полицейского стала совсем маленькой. Шел он ровным шагом, не замедляя ход, ровно посередине между колеями от колес машины Членоеда. Затем он набрал полную грудь воздуха и вошел в черную зону. Последним, что они увидели, было красное стеклышко, прицепленное к щитку велосипеда, которое погасло, как глаз, по которому дали кулаком.

Олива побежала к гостинице, Дидиш бросился ей вдогонку, он звал ее, но она ничего не слышала и только плакала. Они даже забыли в пустыне коричневую корзину с копошащимися на дне ампочками, а Олива все спотыкалась и спотыкалась, ибо взор ее был обращен в себя.

Аббат Иоанчик и Анжель сидели в палатке Афанарела. Они ждали археолога, который пошел за молодой брюнеткой, оставив их наедине.

Первым прервал молчание Иоанчик.

— Вы все так же по-идиотски настроены? — спросил он. — Я имею в виду — в отношении секса.

— Вот вы о чем… Вы были правы, когда хотели меня как следует выпороть, — сказал Анжель. — Помыслы у меня действительно были гадкие. Но мне и вправду этого хотелось, потому что в данный момент мне чисто физически нужна женщина.