Жан-Люк Утерс - Путешествие с Люком

Но в любом путешествии есть своя оборотная сторона: рано или поздно наступает момент, когда где-то внутри звучит сигнал к отправке, нечто вроде зова к другим краям, под другими небесами. Полина и Джеральд, очень полюбившие Люка, хотели развлечь его и потому советовали нам осмотреть район Тадусака, в месте слияния рек Сагеней и Святого Лаврентия: в это время года там собирались киты, чтобы откормиться и пополнить запасы жира на зиму. А в открытом море, в заливе Святого Лаврентия, стоило посетить острова Магдалены, где можно увидеть тюленей с их детенышами, которые подпускают к себе людей. Полина с упоением описывала нам эти острова с их особенным светом, песчаными пляжами и красными скалами.

Наше возбуждение росло по мере того, как мы приближались к Тадусаку. Подъехав к берегу, мы попросили одного из рыбаков взять нас на борт его баркаса. И вскоре увидели вдали, в водах Сагеней, огромные туши. Это были белые киты, белухи, как назвал их рыбак. Их мирные водные игры, тем не менее, поднимали волны, которые весьма ощутимо покачивали наше суденышко. Люк смотрел во все глаза на этих гигантов, затаив дыхание, указывая на них пальчиком и пряча лицо на груди Жюли всякий раз, как один из них шумно нырял в воду.

Мы с Жюли нечасто спорили между собой, согласовывая ход нашего путешествия, его маршруты и этапы, хотя каждый из нас исходил при этом из собственных убеждений. Но в тот вечер между нами разгорелась ожесточенная словесная схватка. Жюли чувствовала себя неважно, ей хотелось вернуться в Монреаль и отдохнуть несколько дней либо там, либо в Нью-Йорке, перед отъездом из Америки. Я же, сам не зная почему, твердо намеревался продолжить путь до устья реки Святого Лаврентия. Глупо уходить с полдороги, подобно уставшему альпинисту, который идет вниз, тогда как до вершины осталась пара десятков метров. Наташкуан — вот название, звучавшее гордо, как Ванкувер, вот крайняя восточная точка на карте Канады, на берегу океана, куда я стремился всей душой. Жюли упрекала меня в эгоизме, а главное, в том, что я никак не сочувствую ее состоянию. «Ты думаешь, от выкидыша можно так скоро оправиться?» — кричала она мне, заливаясь слезами. И поскольку я упорствовал, было решено, что она вернется в Монреаль на автобусе вместе с Люком.

Эта разлука длилась всего пять дней. Два из них заняла у меня дорога в Наташкуан. Мы попрощались, уже почти остыв от ссоры. Жюли просто еще раз попеняла мне на то, что звала «моими безумствами».

Разумеется, делать в Наташкуане было совершенно нечего, разве только созерцать пустынный морской горизонт за островом Антикости. Правда, здесь я обнаружил бистро-кафе «На мели», где и «сел на мель» вечерком и где мне подали вино, которое я распил в честь того, что пересек всю Канаду от края до края, проделав путь в шесть тысяч четыреста километров и проложив маршрут от Ванкувера до этой крайней западной точки страны, связавший два великих океана. И вот теперь подошел к концу — концу чего-то, что мне и самому было непонятно.

Возвращение — три дня, не отмеченных ничем особенным, — прошло благополучно. В Годбу я сел на паром, переправился через реку Святого Лаврентия и добрался по правому берегу до Квебека, а там и до Монреаля.

Я позвонил в дверь квартиры Джеральда и Полины с каким-то странным чувством: мне вдруг показалось, что отныне наше путешествие будет складываться из одних лишь отъездов. Полина и Джеральд встретили меня так же радостно, как в первый раз. Люк бросился в мои объятия, и на его мордашке был написан нескрываемый упрек: как это папа бросил его на целых пять дней и ночей?!

Вспоминается, как на следующее утро Полина и Джеральд помогали нам загружать вещи в трейлер. Засим начались прощальные объятия, которые, по словам Полины, не следовало затягивать: долгие проводы — лишние слезы. Люку досталась большая часть звонких поцелуев, которые он щедро возвращал нашим хозяевам. Полина в последний раз напела ему Бозо Бесштанника. И мы, наконец, отчалили, глядя на четыре руки, машущие в прохладном утреннем воздухе.

Когда я сейчас рассказываю Люку о Джеральде и Полине, об их доме на Карре-Сен-Луи, где ему поневоле пришлось ночевать в обычной кровати, он отвечает, что начисто все забыл. И точно так же не помнит он квартиру на Кэролл-стрит, где жили Ральф с Джессикой, которых после возвращения в Бельгию мы больше не видели.

Сообщив им по телефону о нашем приезде, мы прибыли в Нью-Йорк, проехав предварительно через штаты Мэн и Вермонт; в пути мы почти все время молчали, словно хотели напоследок полнее насладиться американской природой, служившей нам в течение семи месяцев необъятным приютом.