Сергей Минаев - The Телки. Повесть о ненастоящей любви

Поднявшись по Солянке, я свернул направо и оказался во дворе, образованном тремя плотно примыкающими друг к другу домами дореволюционной постройки. Я закурил, задрал голову вверх и стал разглядывать окна, пытаясь определить, какие из них принадлежат квартире этих масонов. Честно говоря, я мог бы просто достать блокнот, посмотреть адрес и зайти в нужный подъезд, но почему-то мне захотелось посмотреть на окна. Постояв во дворе минут пять, я подумал, что со стороны это должно выглядеть странно и даже подозрительно: чувак стоит посреди двора и шарит взглядом по окнам. Любая бабка, увидев такую картину, непременно вызовет ментов.

И хотя я ничем предосудительным не занимался, перспектива встречи с милицией меня не привлекала. Не то чтобы на вопрос «ваши документы» я сразу начинаю доказывать, что десять минут назад не курил план, просто у меня с милицией чисто эстетические противоречия. В общем, сверясь с блокнотом, захожу в третий подъезд.

На четвертом этаже трижды нажимаю на кнопку звонка шестьдесят шестой квартиры, прежде чем дверь мне открывает козлобородый мужик, одетый в то, что осталось от домашнего халата или сутаны, черт его разберет. Судя по черному цвету, скорее сутана.

— Ты кто? — спросил меня козлобородый, поправляя спутанные космы.

— Андрей Миркин из «Одиозного журнала». Мне сказали, что меня ждут, — говорю я, ощущая неприятное жжение где-то посередине груди.

— Здесь всех ждут, — зыркнул на меня исподлобья козлобородый и отодвинулся, освобождая проход. Прежде чем закрыть за мной дверь, он выглянул в подъезд, убеждаясь, что там больше никого нет.

«Приятная квартирка», — подумал я.

Я попал в длинный коридор со стенами, исписанными непонятными граффити, похожими на татуировки, которые делают себе на предплечьях пацаны из питерского Купчина или московских Текстильщиков, короче, те, кто приходит в местный тату-салон, говоря мастеру: «Сделай мне «тарантину». Ну, буковки там непонятные. Зигзаги».

— Налево, — указал мне пальцем козлобородый. Я хотел было разуться, но, слегка осмотревшись, решил, что в этом притоне следует оставить себе хотя бы минимальную защиту. В комнате, куда он меня завел, из обстановки были только лежащий на полу ковер, кресло при входе и топчан в дальнем углу. Решив, что валяться на топчане наверняка принимавшего «на грудь» не одного гепатитного, а то и спидового наркомана, мне западло, я сел в кресло.

— А ты, значит, из журнала, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал мужик, сев на топчан.

«Значит мое место — гостевое. Слава богу!»

— Из журнала, — кивнул я, — а у меня с вами интервью?

— Со мной? — мужик разразился кашляющим смехом. — Нет, не со мной. С мастером. Гашиш хочешь?

— Не очень.

Мужик вопросительно посмотрел на меня.

— Ну… то есть вообще не хочу. — Я посмотрел в его серые, водянистые глаза и перевел взгляд поверх головы мужика. Все стены были увешаны странными картинами, изображавшими животных с человеческими лицами, женскими и мужскими. Картины абсолютно уродские — неестественно переплетенные тела зверей с четко отрисованными гениталиями, пятна крови, какие-то кресты, полумесяцы и прочая околорелигиозная (или околошаманская?) атрибутика.

— Пишу на заказ. Некоторые клиенты не забирают, кто-то с оплатой тянет. Такие оставляю себе. — Ему даже моего вопроса не понадобилось, чтобы начать рассказ о своих гребаных картинах. — Тебе кто больше нравится, девочки или мальчики?

— Мне? Не знаю, — честно ответил я.

— Хе-хе. Что значит «не знаю»? На такие вопросы всегда есть четкий ответ. Как можно не знать, с кем тебе лучше, с девочками или с мальчиками?

Торчки чертовы. Заманили. Сначала рисуют каких-то уродов, а потом спрашивают, кто больше нравится. Да они на людей-то не похожи. Как бы слинять отсюда по-скорому?

— Вообще-то с девочками. В жизни. А тут же картины…

— А это что, не жизнь?

— А что, жизнь?

Козлобородый было открыл рот, чтобы разразиться длинной тирадой, но, на мое счастье, в комнату вошел высокий русоволосый человек в строгом черном костюме и водолазке.

— Вы из журнала? — спросил он приятным низким баритоном.

— Да. А вы — Мастер?

Мужчина кивнул, развернулся и вышел в прихожую. Я не раздумывая пошел за ним. Мы дошли до конца коридора, вошли в маленький кабинет с двумя креслами и низким журнальным столиком между ними. Над столиком — зеркало в тяжелой деревянной раме. Мужчина жестом предложил мне присесть. Я кивнул.