Сергей Минаев - The Телки. Повесть о ненастоящей любви

— Да, Борис Анатольевич, — подходит Маша, лет девятнадцати, с бледным лицом.

— Я просил две минуты назад кипятку плеснуть, вы чо тут все, опухли от жары? — говорит он, грозно надувая щеки, но выглядит все это очень комично.

— Извините, Борис Анатольевич, сейчас принесу.

Маша уходит.

— Вот и приходится сидеть здесь целыми днями, контролировать. А ведь у меня еще куча бизнесов! Ничего без меня не делают. Да, Петь?

— Угу, — опять отзывается голос.

— Таков ресторанный бизнес, — сухо резюмирую я.

— Так все же почему на девятом-то? — Исаев снова сводит брови к переносице.

— Понимаете, Борис Анатольевич, в рейтинг «Одиозного журнала» нельзя сразу попасть в пятерку. Там в основном уже известные рестораны, а только что открывшиеся вообще не имеют шансов. Хорошо еще сумел втиснуть на девятое, а не на десятое. У меня на оба места вот такая очередь, — я развожу руки в стороны.

— Да? А на шестое или седьмое? Я бы доплатил…

— Это места для ресторанов Новикова или Делоса, или «Ресторанного треста». У нас с ними совместные проекты. Интересы собственников, вы же понимаете, — я закуриваю.

— А это… с собственниками твоими можно познакомиться? Сюда их пригласить, к примеру? — Исаев постукивает пальцами по столу и внимательно смотрит на меня.

— Боюсь, что нет. Одни в Лондоне, другие в… ну, сами понимаете где… Русские старатели, одним словом.

— Где? — непонимающе хлопает глазами Исаев. — А в Лондоне кто? Абрамович?

— Там, Борис Анатольевич, там, — поднимаю я палец к потолку. — А вы знакомы с Романом Аркадьевичем?

— С кем? — Исаев продолжает одупляться. Я давно заметил, что упоминание Кремля и Абрамовича вместе оказывает на лохов убийственное воздействие.

— Ну, вы тут Абрамовича помянули…

— Нет, не знаком. Ну, если люди такие занятые, тогда понятно. У нас и у самих дел полон хребет, правда. Петь? — Исаев даже разворачивается к шторе, но на этот раз Петя молчит.

В общем, говорить больше, похоже, не о чем. Приносят чайник кипятка, меняют пепельницу, я прошу еще кофе. «Hey, mister DJ» поет Madonna.

— А вот я хотел спросить, — возвращается к жизни Исаев. — А чо ты пишешь, что в «Марио» средний чек составляет сто долларов, когда я там вчера с Наташкой пятьсот оставил?

— Понимаете, средний чек — это условное определение.

— Типа?

— Ну, типа, берут общую сумму выручки ресторана за день и делят на количество посетителей. Например, выручка в день тридцать косарей, а прошло триста рыл, получается, что среднестатистический человек оставил в ресторане сто долларов.

— Типа, лох оставил? — осклабился Исаев.

— Ну, типа, да, — улыбаюсь я.

— А нормальных людей, которые съели на триста, а потом еще взяли по четыреста «Чиваса», их чо, не учитывают?

Я теряюсь, не понимая, что говорить. В итоге соглашаюсь:

— Не учитывают.

— Во, слышь, Петь! Нас с тобой не учитывают! Как ты вчера сказал это называется?

— Дискриминация, — откликается невидимый Петя.

— Во, я и говорю. Дискриминацию делают.

Снова пауза. Как же ты меня достал, кто бы знал! Диск заело. По второму кругу играет Madonna.

— Борис Антальевич, — все-таки я оговариваюсь, — ваша ассистентка сказала, что у вас какой-то разговор ко мне был.

— Разговор? — Исаев недоуменно чешет затылок. — Странно. Так просто пригласил. Перекусить, чаю попить…

— Просто мне бежать нужно. У меня через полчаса интервью с чиновником из мэрии, — вру я.

— С чиновником? Тогда ладно, беги. Ты, может, наш ресторан поднимешь на пару позиций. А то гостей нет ни хера. — Исаев пытается говорить по-свойски.

— Попробую, Борис Анатольевич, но не обещаю. Сами понимаете, где работаю.

— Да понимаю… А, вот еще что! Мы тут с партнером сеть кафе восточной кухни думаем открыть, да. Петь? Поддержишь?

Похоже, Петя уже заснул.

— Решим, Борис Анатольевич, — улыбаюсь я. — Договоримся, мы же теперь не чужие люди.

— Ну, хоть на этом спасибо!

— Борис Анатольевич, я счет попрошу?

Надеюсь, у тебя хватит ума не давать его мне? — гадаю я.

— Да прекрати ты, — машет рукой Исаев, — давай до встречи! Заходи почаще. Друзей приводи, мы вам скидочку…

— Конечно, Борис Анатольевич. — Я жму ему на прощанье руку и валю на воздух. Отчаянно хочется травы. Или еще чего-нибудь легкого…

«В ВЕНУ ЗА 200 ДОЛЛАРОВ! 500 МЕТРОВ!», — читаю я перетяжку, висящую посередине улицы. Господи, чем же там ширяют?