Владимир Кунин: Мика и Альфред

Набросков было совсем немного, и Мика заметил, что они не так уж хороши как по рисунку, так и по тому оригинальному, присущему раньше только ему, ироническому отношению к изображаемому предмету или событию, которые до сих пор так украшали все Микины иллюстрации, карикатуры вплоть до всемирно известных альбомов «Иронической географии».

«Неужто все?… – думал Мика, перебирая лас-вегасские наброски. – Неужели никогда больше не вернется та легкость, с которой в голову приходили веселые и остроумные решения, и рука сама, без натужности, вымученности и усилий переносила их на бумагу?…»

– Можно? – раздался голос Альфреда.

– Конечно, – сказал Мика и отложил наброски в сторону.

Вытянувшийся и раздавшийся в плечах Альфред вошел в мастерскую вместе с явно подросшей Пусси.

– Мне тоже можно? – спросила Пусси и поцеловала Мику в щеку.

– Тоже, и в первую очередь, – ласково улыбнулся ей Мика.

– День только начинается, а у тебя уже усталый вид, – заметил Альфред.

– Не выспался, – ответил Мика. – Всю ночь разная галиматья снилась…

– Мне тоже, – признался Альфред. – Какая-то черная буря ломает наши пальмы, затонувший черный катер, искалеченная взлетная полоса…

– Он даже плакал во сне! – сказала Пусси. – Мне пришлось его растолкать и потом полчаса успокаивать…

– Ты уже смотрел электронную почту в компьютере? – спросил Мика у Альфреда.

– Я смотрела, – сказала Пусси. – Там опять ничего не было.

Все трое помолчали, и Мика, глядя сквозь окно мастерской на тихое сине-лиловое море со взрывчиками солнечных бликов, задумчиво сказал:

– Что же там, в России, могло произойти? Почему их до сих пор не выпускают к нам? Ведь уже была стопроцентная договоренность…

– Позвони еще раз Степану, не стесняйся, – сказал Альфред.

– Да-да, конечно! – встрепенулся Мика. – Я обязательно должен позвонить Степану…

Он уже потянулся было за телефоном, как в дверь мастерской снова раздался стук.

– Войдите! – крикнул Мика.

Дверь отворилась, и вошел Гурам Жвания.

– Доброе утро, Михаил Сергеевич, – сказал Гурам и вдруг…

… УВИДЕЛ Альфреда!!!

Растерянно он посмотрел на ставшего ВИДИМЫМ Альфреда, потом на Мику, поразился их сходству и, запинаясь, сказал с сильным грузинским акцентом, который появлялся у него всегда, когда Гурам начинал нервничать:

– Здравствуйте…

Обалдевшему Альфреду ничего не оставалось делать, как встать и подать руку Гураму.

– Альфред… – представился он и уже твердо добавил: – Альфред Михайлович Поляков.

Тут и спохватившийся Мика поспешил на помощь к Альфреду:

– Вот, Гурамчик… Сын мой приехал! Альфред…

– Когда?! – недоумевая спросил Гурам.

– М-м-м… Ночью!

– На чем же?

– Меня подбросили на своей яхте друзья из Ираклиона, – нахально соврал Альфред.

– А это – Гурамчик Жвания, глава нашей островной администрации! – поспешно представил Гурама Мика.

– Очень приятно, – сказал вежливый Гурам. – Я вот по какому поводу, Михаил Сергеевич. Нельзя ли мне часть людей отпустить на Крит, пока наши гости не приехали? У многих там остались кое-какие дела.

– Конечно-конечно! – тут же согласился Мика. Гурам поблагодарил и, уходя, внимательно посмотрел на Альфреда. Уже в дверях неуверенно проговорил:

– У меня такое впечатление, что я вас когда-то где-то видел, Альфред Михайлович. Всего вам доброго… – И закрыл за собой дверь.

Альфред выждал некоторую паузу, проследил через окно за уходящим Гурамом и завопил:

– Я стал ВИДИМЫМ!!! Вы это поняли или нет?! Я – ВИДИМ!… То есть…

– То есть ты стал Первым Реальным Человеком, который спит с Хаусгайстерин и живет полнокровной половой жизнью с Существом нереальным, фантастическим и Потусторонним. И это Нереальное существо вполне довольно!!! – заключила Пусси и грустно усмехнулась: – А вот этот симпатяга Гурамчик меня так и не увидел. Жаль. Я вполне могла бы ему понравиться…

– А в глаз? – казалось бы, в шутку спросил Альфред. Но Мика увидел, что пошутила – Пусси, а Альфред, сукин сын, приревновал ее совершенно серьезно.

– Брэк! – скомандовал Мика.

– Ах, Мика!… – томно проговорила Пусси с наигранной покорностью. – Я всегда знала, что, как только Альфред перестанет быть Домовым и превратится в настоящего РЕАЛЬНОГО русского мужика, я обязательно услышу что-либо подобное. Я об этом удивительном русском национальном явлении уже столько читала в нашей немецкой прессе…

– Ваша немецкая пресса – омерзительна и лжива, – сказал Альфред. Подумал и честно добавил: – Как, впрочем, и наша русская. Особенно сейчас…