Фарид Нагим - Земные одежды

— Че, вишню ели? — вдруг спросила она.

Димка рассеянно кивнул.

— А я так и поняла... А ведь ты женатый человек, Федь.

— Я развожусь.

— Спаси бох!

Хлопотала, хотела завернуть яичек с лучком в дорогу, потом крепко поцеловала его в лоб, перекрестила и снова провела руками вдоль тела.

— Ну, с богом, Федь! Если поженитесь — “Урал” вам подарю! Мое слово — закон!

Снова мелькали деревни в котлованах — Изобильное, Ветлянка. Мелькнула заброшенная скворечня зернового ТОКа. Трудовое, Елшанка… Гигантским укором вырос и скрылся позади элеватор. Солнце и морская волнообразность степных холмов и оврагов.

Димка барабанил пальцами и притопывал ногами.

— Слушайте, вы только поперед машины не бегите, ладно? — вежливо сказал водитель и засмеялся. — Мы и так постоянно сто двадцать идем.

— Что?

— Ничего, проехали.

Через три часа были в Оренбурге. Димка по наитию и как будто беспечно указывал дорогу, но они не заблудились и как на нитке приехали в Степной район на улицу Салмышская, дом 32, второй подъезд.

— В гости? — деловито спросил водитель.

— Ну, даже не знаю, типа того.

— Я вас подожду.

— Не, не надо, — отмахнулся Димка.

— Я все же подожду с часок.

— А вообще подождите, — опомнился Димка. — Вы как-то всегда правы оказываетесь.

— Вы бы хоть бутылку купили! — укоризненно сказал водитель. — Вон же супермаркет “Магнит”.

— А-а, потом, — махнул было рукой Димка, но посмотрел на водителя и согласился. — А вообще, да…

Да, надо будет выпить, а то Галинка смутится, наверное. И я хорош, жених-одноклассник! В школе она была застенчивая, теребила длинную косу, хихикала украдкой, смеющееся лицо прятала за плечи подружек или низко склоняясь к парте.

— Добрый вечер, Дима.

— Здравствуй, Галина, сколько лет, сколько зим.

— А ты не изменился.

— Ты тоже, только красивее стала.

— Спасибо Дим, за все, вот мы и породнились с тобою. Припозднился ты немного…

— Лучше поздно, чем никогда.

Спеша и прокручивая этот воображаемый диалог, Димка грохнул бутылку об угол лифтовой шахты — так и спустил протекающий пакет в мусоросборник.

Он сразу узнал Галинку.

— Добрый вечер, Дима, — она заматерела и немного располнела, но лицо осталось таким же — пустым, надменным и красивым. Красные губы, которые она покусывает белыми сочными зубами. Родинка на щеке.

— Здравствуй, Галина, сколько лет, сколько зим! — засмеялся он.

— Ты что, пьяный? — она строго опустила ресницы.

— Нет, я по делу.

— Сияет, как у кота яйца! — насмешливо осмотрела. — Проходи, что светишься на пороге, — быстро глянула за его плечо, нет ли кого на площадке.

Маленькая, обшарпанная квартирка, в прихожей — засаленные обои под кирпичную кладку. Жарко, запах сигарет, косметики, сладкого лака для волос. Он хотел увидеть хоть какое-то присутствие Ивгешки, одежду, обувь, что-то детское.

— Ну, как, устраивает?

— Что?

— Хоромы.

Димка вопросительно посмотрел на нее.

— С нами будешь жить иль в деревню поедете?

— Посмотрим.

— Не рано ль ты меня в тещи записываешь, одноклассник точка ру?

Димка только теперь почувствовал, что она пьяна, но старается не выдать этого, сдерживает свою непонятную злость.

— Присаживаться не предлагаю, — она взяла со стола пачку сигарет и нервно скомкала ее. — Ты конечно же не куришь?

— Курю, только пачку дома забыл.

— Дома забыл, говорит, — сюсюкая, она вынула окурок из пепельницы, взяла его за фильтр пинцетом, видимо, специально приспособленным для таких целей, и закурила. Изящные, красивые кисти рук, но такие худые, что вены на них казались крупными.

— Ну, колись, — она в упор рассматривала его. — Слушаю внимательно, — в глазах ее нарастало презрение, покривились губы.

— Галина, извини, я, может, не вовремя. Но такая ситуация.

— Да ясная ситуевина! — зло усмехнулась она.

У Димки похолодело все внутри.

— Извини. Евгения молодая, неопытная девчонка…

— Бля-а, доста-ал, — протянула Галинка, выпуская длинную, упруго-злую струю дыма.

— Извини, что я так бесцеремонно…

— Ты че такой церемонный-то, вроде не пидор?

— Ты чего, Галь? — испугался Димка. — Ты зачем так…

— Так, у тебя еще три минуты, время пошло!

— Я понимаю…

— Понимают, когда вынимают. Тебя, дурака, закрыть могут, прямо щас по сто тридцать первой, от трех до шести, в курсе?!

Димка оторопел.

— Бля-а, какой же ты трудный, а.

Димке показалось, что она с укором посмотрела на его пустые руки.