Илья Штемлер - Завод

— Я работаю. А собственно, какое ваше дело?

— Почему вы не пришли на похороны?

— Ах, это вы, Геннадий Захарович? Извините, не узнал. С детства не выношу ни похорон, ни поминок. От нервного напряжения я начинаю улыбаться. Представляете, какое это производит впечатление?

— Как вы не понимаете, что вам необходимо было прийти. Именно вам!

— Почему? Я не Иисус Христос. И старика бы не воскресил.

— Вы легкомысленный мальчишка. Да, да! Мальчишка! Вы отлично знаете, что злые языки связывают кончину Гмыри с вашим отношением к нему!

— Ну и что? Пусть связывают.

— Вы должны были прийти. Надо было подчеркнуть, что личных обид между вами не было.

— Он и так об этом знал.

— Кто он? — растерялся Греков.

— Покойник.

— Я чувствую, что у вас веселое настроение, Семен?

— Вы не ошиблись, Геннадий Захарович. Я добил наконец проект по организации технологического ядра. Симбиоз конструкторов с технологами на экономической основе.

— Получилось убедительно? — поинтересовался Греков.

— Как говорят, пальчики оближешь. Земцову придется туговато.

— Ладно, не зазнавайтесь. Все же вам необходимо приехать на поминки. Слышите?

— Я справлю поминки у себя. Клянусь вам! Гмыря был неплохим человеком. Но мне не хочется зря тратить время.

— Не сомневаюсь, — сказал Греков, не скрывая ехидства. — У вас там…

— Пардон, — перебил Лепин — К телефону подходила моя жена.

Греков умолк. Ну и новость! Совсем недавно Лепин весьма нелестно отзывался об этой женщине.

— Она приехала за своим бас-кларнетом, — поспешил объяснить Лепин. — Помните? Но я подозреваю, что она жаждет примирения. Ведь правда, солнышко? Ты же приехала не ради это дурацкой дудки?.. Нет, к сожалению, ей нужен только кларнет…

Греков повесил трубку. Странно, что никому из прохожих не взбрело в голову звонить именно из этой будки. Он привалился плечом к дверце и тут в самый последний миг увидел Татьяну. Она уже сворачивала за угол. Греков выскочил из будки и торопливо пересек мостовую. И как он проглядел ее? А ведь не спускал глаз с подъезда.

Очутившись за углом, он вновь увидел Татьяну. Та шла не спеша. И лишь по напряженной походке можно было догадаться, что она нарочно сдерживает шаг. Когда Греков догнал ее, Татьяна, глядя прямо перед собой, сказала, что будет ждать его у справочного киоска на привокзальной площади. Она свернула в первый же переулок, а Греков зашагал дальше.

У подземного перехода парни в широких плоских кепках продавали цветы. Обернутые в целлофан красные гвоздики выжидательно мерцали, словно стоп-сигнальные огоньки. Купив букет, Греков бросился вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки. Люди поспешно сторонились и удивленно провожали его насмешливыми взглядами.

Татьяна уже стояла у справочного киоска. А Греков, заметив ее, почувствовал, что не знает, куда деть свои руки, которые вдруг показались ему длинными и неуклюжими.

— Добрый день, — произнес он, подойдя к Татьяне, и, спохватившись, протянул ей букет.

— Спасибо, Гена… — Татьяна приняла цветы. — И давай поторопимся. Электричка уходит через пять минут. Билеты я уже взяла.

Электричка отошла, оставив на платформе припозднившихся лыжников в ярких костюмах. Греков и Татьяна выделялись среди них своим городским, неспортивным видом. Спустя несколько минут платформа обезлюдела.

Греков спрыгнул в снег и протянул руку Татьяне. На мгновение он увидел вблизи ее лицо, ямку на подбородке и ощутил аромат духов.

Неширокая накатанная дорога вела в дачный поселок. Они свернули с нее на едва приметную тропинку.

— Вот мы и одни. — Татьяна остановилась. — Ты умница, не забыл, что я люблю гвоздику.

Греков молча улыбнулся.

— Ее цветы похожи на маленькие взрывы. Не то что розы. Те ленивые и довольные. — Татьяна искоса посмотрела на своего спутника и неожиданно шагнула с тропы.

— Погляди, как эта ель похожа на Всесвятского. Его длинный нос. И макушка лысая… Кстати, если бы не Всесвятский, не знаю, как бы я отделалась от Ани. Она хотела идти вместе со мной. Не молчи, Греков.

— Я не молчу, Танюша. Я думаю.

— Так думай вслух. Как все глупо… Почему мы так мало живем?

С ветвей посыпались хлопья снега. Татьяна остановилась, приподнялась на носки.

— Смотри, Гена, белка.

Вытянув рыжее тельце вдоль ствола, белка таращила на них черные капельки глаз.

— Так и будем любоваться друг другом? — прошептал Греков.

— Ага, — тихо ответила Татьяна и громко вскрикнула.