Владимир Топорков: Грани (Заметки о деревенских людях)

…Деревенская свадьба в послевоенные трудные годы. Свадьба по тем меркам богатая, с разносолами на столе. Оно и понятно – отец у невесты – мельник, мужик жуликоватый, живёт по принципу – «не украдёшь – не проживёшь». И теперь все свои прибытки в свадьбу вложил, чтоб удивить земляков. Пусть посмотрят, какой он хлебосольный хозяин, что ему для дочери и гостей дорогих нечего не жалко. Да и не только для гостей. Ряженая сваха на улице, приплясывая, оделяет огромными, в велосипедное колесо, калачами, испечёнными из белой муки, всех, кто пришёл поглядеть на веселье. Какая же свадьба без «поглядок», без этой, остро реагирующей на все события толпы любопытных!

Сваха в цветном своём одеянии подскакивает к древней старушке в чёрном платочке, стаскивает с шеи снизку с этими румяными калачами, протягивает:

– Угостись, тётя Дуся, калачиком.

Толпа смотрит напряжённо, все весёлые пересуды на мгновенье прекратились. Все знают, как трудно живёт тётя Дуся, вдова, на войне потерявшая и мужа, и двух сыновей, и теперь коротающая свой век впроголодь. Тётя Дуся выставляет вперёд руки, умоляющим голосом просит:

– Не надо, не надо, милая, ради бога…

– Да что ты, тётя Дуся, – наседает сваха, – ты, небось, таких вкусных не ела…

– Ела, – твёрдо отвечает старуха.

– Да когда же, тётя Дуся?

Старушка морщит лоб, точно пытается вспомнить, приятно улыбается во весь свой щербатый рот:

– А когда Нюрку к Лощилкиным замуж отдавали, тогда всем по калачу оделяли…

Хохочет толпа. Уж и самые древние из деревенских жителей не помнят, когда эта свадьба была, да и Нюрки этой давно в живых нету. Вот и смеются люди над простодушной тётей Дусей.

Но странное дело, посмеявшись, от гостинцев этих, любезной свахой предложенных, наотрез отказались. И развесёлая бабочка с калачами от удивления даже рот раскрыла: с ума, что ли, посходили, коль от добра отказываются? Не понять ей, наверное, что у деревенского люда, хоть и не очень сытого, дармовое и ворованное рука не примет.

Одна деревенская пара – он – председатель колхоза, она – агроном. Трудно представить более несовместимых людей – он властный, волевой, к тому же чрезмерно любит показать себя, порой даже в ущерб здравому смыслу. Она – прямая противоположность – скромная, тихая, голоса никогда не повысит, но работящая – крутится, как белка в колесе. В деревне поговаривают, что муж, Семён Тимофеевич – дома её унижает, она и шага без него не сделает. Да в это и нетрудно поверить – уж очень она тихая, худенькая, словно угнетённая.

Но однажды пришлось мне убедиться, что это не так. Шла уборка, после затяжных дождей установилась сухая погода, но дождевые тучи нет-нет и занавесят горизонт. Колхоз давно выполнил план хлебозаготовок, кстати, первым в районе, но Семёну Тимофеевичу неймётся – надо и задание первым закончить. И вот мы едем по полям трое – Мария Филипповна – агроном, председатель, и я. Завидев комбайны на ячменном поле, Семён Тимофеевич закрутился на своём сидении, повернулся назад:

– Кто комбайны на семенное поле поставил?

Мария Филипповна спокойно смотрит в упор на мужа и тихо отвечает:

– Я команду дала…

Семён подпрыгивает на сиденье, просит шофёра остановиться, выскакивает из кабины, бежит вокруг машины, кричит:

– Ты что, с ума сошла? Я слово дал сегодня хлеб отправить. Ты это понимаешь?

– Понимаю, – спокойно отвечает Мария Филипповна, – только хлеб можно и завтра отправить, а семена – сегодня взять. Завтра – вдруг дождь, и остались мы без семян…

Семён Тимофеевич, округляя глаза, кричал:

– Мария Филиппьевна! – так он её зовёт.

«Мария Филиппьевна» на этот вскрик не обращает внимания, спокойно трогает за плечо шофёра, просит:

– Поехали!

Семён Тимофеевич тяжело плюхается на сиденье, гневно вращает глазами, но ничего не говорит. А Мария Филипповна спокойно показывает шофёру, куда ехать.

На поле, где сев озимых, она выходит из машины, идёт к агрегату, а Семён Тимофеевич кряхтит:

– Чёрт тупорылая! Вот так всю жизнь, – жалуется, – будь, как она сказала – и всё! Ты не смотри, что она такая тихая. Тихо говорит, да далеко слышно…

Снова о лодыре. На этот раз – о лодыре с большим стажем и вполне заслуженном. На войне он храбро воевал, вернулся домой с наградами. На День Победы он одевает все свои ордена и медали, неторопливо выходит из дома, идёт на выгон, где собираются такие же, как он, ветераны и, пристроившись в кружок, начинает рассказывать, как он храбро воевал под Керчью и Новороссийском в отряде морской пехоты, но, странное дело, его никто не слушает.