Владимир Топорков - Наследство

Разговор Дунаев издалека повёл, вспомнил о том, каким всегда активным механизатором был Степан, работал прилежно, но Плахов его перебил:

– Вы, Егор Васильевич, никак со мной сегодня вечер воспоминаний решили провести? Как это – «бойцы вспоминают минувшие дни и битву, где вместе рубились они»? Время у вас лишнее появилось?

– Ну зачем ты так, Степан?

– Да в тон вам, Егор Васильевич! Вон вы издалека ниточку тянете, как через зубы…

– Я искренне вспомнил… Ведь приятно, чёрт возьми, молодость, она что-нибудь стоила.

– А вы и сейчас не старик.

– Я – не знаю, а ты – точно старик. Нет, нет, с лица ты не изменился, а вот угас как-то, дело делаешь – вроде жвачку жуёшь. Что случилось, Степан?

Степан повертел головой, потом опять уставился на кирзачи свои, точно первый раз увидел их, заляпанные грязью и коровьим навозом. Но, видать, слова Дунаева его задели, он удивлённо спросил:

– С чего вы взяли?

– Неужели сам не замечаешь? Понимаешь, происходит у тебя… пассивность. Ты случайно кроликов не завёл?

– Что-что?

– Кроликов, говорю, не завёл? У меня сосед Валерка Шикин, тот почти сотню кроликов держит и с утра до вечера, как проклятый, об одном думает: как эту ушастую гвардию накормить. С работы вернётся и скорее на мотоцикл, в болота, траву косить. Недавно на руки его посмотрел – в них зелёнка въелась, как угольная пыль в шахтёра. Спросил, зачем так много завёл, отвечает: «Решил себе автомашину купить».

– Ну вот, – Степан поднял голову и на председателя поглядел с усмешкой, – а вы вроде его осуждаете. Человек всерьёз своим благосостоянием занимается, а это, как известно, нашим задачам не противоречит.

– Так ты тоже, я слышал, решил на кроликах бизнес делать?

– Бизнес не бизнес, а всё-таки для души приятное…

– Так ли?

Степан потрогал пальцами подбородок и вдруг заговорил быстро, с волнением в голосе:

– Вы, Егор Васильевич, как председатель колхоза, никогда не задумывались, почему вот эта, как вы говорите, общественная активность падает, а? Вот и я об этом думаю. И расклад у меня нехороший получается. Сегодня лучше кто живёт? Тот, кто поменьше в колхозе работает, а побольше на собственном огороде или дворе ковыряется, кто теми же кроликами или луком занимается. Почему такое происходит?

– Выходит, Степан, мы в колхозе зарплату не платим?

– Почему не платите? Деньги регулярно люди получают.

Только я вам скажу, зарплата у нас как колесо, круглая для всех, хорошо ли работаешь, плохо ли – почти поровну получается. Вот и думаешь иногда – а на кой чёрт тебе шею больше других гнуть, коль честь всем одинаковая. А ведь мы все пока за зарплату работаем…

– Какой же ты выход видишь?

– А никакого. Не моё дело. Знаете, как говорят – в колхозе ума не надо, на это бригадир есть. Вот вы и думайте, вам деньги платят не за физические усилия, а за то, что шариками в голове крутите.

– Выходит, мы опять к началу нашего разговора вернулись? Кто-то думай, кто-то делай, а моя хата с краю… Вот я тебя как раз и спросить собираюсь – почему ты активность свою утратил, живёшь, как в тумане? Раньше в любом деле – первый зачинщик, а теперь сник. Дома что-нибудь случилось?

Степан по коленям ладошками хлопнул, засмеялся:

– Вопросы легче задавать, дорогой Егор Васильевич. Говорят, один столько задаст, что и сто головастых не ответят. А дома что? Дома у меня всё нормально. Как у всякого: жена, дети, корова. И петух даже по утрам поёт. – Степан с вызовом посмотрел на председателя.

– Я тебя не про петуха спрашиваю. – Егор почувствовал издёвку, заговорил резко. – Мне бригадир Иван Дрёмов сказал, ты отказался свёклу выращивать. Так?

– Так, – закивал Степан.

– Вот видишь, – а ты тут петухом поёшь! Звено тебе доверяем, можно сказать, самое почётное дело, а ты корячишься, как мокрый телёнок, принцип свой устанавливаешь. Может, чести мало для тебя, что бригадир предложил, надо чтоб председатель. Ну вот я такую честь тебе делаю.

– Про телёнка, это вы зря, наверное, под горячую руку сказали. И про честь тоже. Вы вот лучше посмотрите, сколько свекловод получает…

– Сколько все…

– Вот именно. А работает сколько, а? Заря вытолкнет, заря вгонит! Я шаровку два года назад начинал в четыре утра, с восходом, потому что рядки лучше видно, и допоздна валандался. А молодые механизаторы на колёсных тракторах скачут, как на гонках, транспортные работы разные выполняют и зарплату больше получают, надо мной посмеиваются: «Давай, давай Степан, наяривай, ломай зрение своё на этих междурядьях, глядишь, к осени очки тебе купим, круглые такие, как фары».