Брэдли Дентон - Лунатики

Однако он чувствовал, что должен что-то сделать. Он позвонил своей тупорылой сестричке Энн в Мичиган, потому что Кэролин сказала, что он должен это сделать, и нельзя сказать, что он не сделал совсем ничего. Кроме того, у Энн был адрес их матери и ее телефон, а значит, и по этой части все в порядке. Но вряд ли маму это волнует.

Так что Арти исполнил свой долг, и больше ничего не сделаешь. Удар у старика случился в среду утром, а теперь субботний вечер. Арти четыре дня занимался только этим, и до понедельника ничего сделать нельзя. В понедельник доктор решит, делать ли интубацию, и порекомендует, как теперь быть. Предполагалось, что Арти подпишет еще какие-то бумаги и все будет сделано.

Правда, имелось еще кое-что, но тут Арти был не совсем уверен. Вроде бы доктор намекнул, что Арти может не захотеть, чтобы старику сделали интубацию. Тогда доктор просто удалил бы дыхательную трубку, и на этом все…

Арти действительно хотел, чтобы Кэролин присутствовала при этой беседе. Кэролин знала бы, как ответить. Она бы знала, поблагодарить доктора или порекомендовать ему интубировать свою прямую кишку.

Пока Арти так размышлял, Кэролин сняла руку с руля и положила ему на бедро. Он вздрогнул и снова ударился головой об окно. Кэролин никогда не проявляла нежности по мелочи. Во время любовных ласк она была готова на все, но в остальное время ничего себе не позволяла. Ее нарочная ласка уже выводила его из себя.

– Ты как? – спросила она, опять положив руку на руль.

– Нормально, – сказал Арти, стараясь не морщиться. – А что?

– Ты только что стукнулся головой.

Арти не произнес ни слова. Вместо этого он наклонился вперед и включил радио, жалея, что Кэролин не потратилась на CD-плейер для машины или по крайней мере на кассетник.

– Ты здесь особо ничего не поймаешь, никакого альтернатива, – сказала Кэролин.

Она права. Она всегда права. Он поймал лишь кантри, классический рок и радиошумы. Арти выключил радио и пожалел, что они еще не у Хэлли. Ему нужно с кем-нибудь переспать. С Кэролин или с Кэти, не важно. Просто переспать.

– Еще десять миль, – сказала Кэролин, словно читая его мысли.

Он несколько минут наблюдал, как она рулит, ожидая, когда же она отреагирует. Ей потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы сказать: «Ну что? Что?», но он видел: напряженность возникла так же быстро, как всегда. Кэролин просто дольше сдерживалась.

– Я вот думаю, – сказал он, – может, ты считаешь, что я веду себя как ублюдок, раз поехал с тобой за город, когда мой старик в больнице.

Кэролин посигналила «бьюику», свернувшему на шоссе с проселочной дороги.

– Видал? – прокричала она. – Этот гребаный мудила выскочил прямо перед нами. Там висел знак остановки, но он даже не притормозил. Черт знает что. Таких козлов нельзя пускать на эту треклятую дорогу. – Она глубоко вздохнула и продолжала уже медленней: – Нет, я не думаю, что ты ведешь себя как ублюдок, поехав со мной. Ясно, что ты ничего не можешь для него сделать. – Она сделала паузу и продолжила: – На самом деле я даже не думаю, что он знал о твоем присутствии.

– И не только о моем, – сказал Арти, поигрывая с застежкой ремня безопасности.

– Странно, – сказала Кэролин, сощурившись, – что до прошлой среды я и не знала, что твой отец живет в Остине. Мы вместе уже год, и ты никогда об этом не говорил. Даже когда я спрашивала о твоей семье.

Арти не терпелось доехать.

– Ну, ты никогда не спрашивала, где живет мой папа.

– Да нет, спрашивала. Ты сказал, в Оклахома-Сити.

Арт попытался припомнить эту беседу и не смог. Но конечно, такой разговор был. Память у Кэролин безупречна, что его в ней особенно раздражало. Она всегда помнила все, что они говорили или делали вместе, и затем тыкала ему этим через недели или месяцы, ожидая, что он знает, о чем, черт возьми, она говорит. И считала за оскорбление, когда он понятия не имел.

– Я вырос в Оклахома-Сити, – сказал он. – Но папа переехал сюда после того, как мама от него наконец ушла. Это было пять лет назад. Как раз после того, как я бросил колледж.

Упоминание того, что он бросил колледж, напомнило Арти, почему он это сделал. С одной стороны, оценки у него были дерьмовыми, и ему было очень неприятно ходить на занятия. К тому же он играл на барабанах в группе под названием «Заклейменный вздох», и они будто бы даже собирались записать диск. Но на студии хотели, чтобы они сократили название до «Заклейменных». Солист группы и Арти воспротивились, упорно утверждая, что, если группе вообще надо сократить название, стоит выбросить «заклейменных» и назваться просто «Вздохом».